По лицу Имона Поллока катились крупные капли пота. Весь его средиземноморский загар внезапно сошел, и кожа приобрела болезненно-бледный оттенок. Трясясь от ужаса, он смотрел в дуло направленного на него револьвера и горящие гневом глаза старика.
— Папа! — Лукас Дейли поднялся из кресла. — Опусти эту штуку.
— Опущу, когда покончу с этим мешком дерьма, — ответил Дейли-старший, потрясая револьвером перед Поллоком. — А теперь сядь.
Лукас колебался.
— СЯДЬ!
— Папа!
Гэвин Дейли спустил курок. В тесном помещении выстрел прозвучал едва ли не громче удара грома. Пуля разорвала столешницу в паре футов от того места, где стоял Лукас, раскидала щепки и ушла в ковер.
В наступившей за этим тишине все четверо замерли, на мгновение оглушенные. В воздухе запахло кордитом.
— Я сказал сядь! — прошипел старый антиквар.
Лукас сел.
— Гэвин! — заговорил, придя в себя, Джулиус Розенблаум. — Какого черта…
— Весь ущерб будет оплачен, Лукас. Ты должен понять, что здесь происходит.
— Господи, Гэвин! Если тебе нужно с кем-то посчитаться, делай это, пожалуйста, в другом месте.
Тяжело опираясь на палку, старик сделал шаг вперед и ткнул в Поллока револьвером.
— Дядя этой крысы убил моего отца. — Он направил дуло на Лукаса. — А этот, еще один мерзавец, к несчастью, мой сын. Ради часов они убили мою сестру.
— Нет… папа… я бы никогда… план был совсем другой!
— Ну так расскажи мне, какой у вас был план. А я послушаю. Уж очень хочется узнать, почему убили мою сестру и почему вы двое пытаетесь здесь, в Нью-Йорке, продать украденные у меня часы. Давай рассказывай. Я внимательно тебя слушаю, так что ты уж постарайся.
Поллок и Лукас переглянулись.
Дверь приоткрылась, и в кабинет, заметно нервничая, заглянула секретарша.
— Я слышала… э-э-э… все в порядке? — Она заметила револьвер и осеклась.
Розенблаум неуверенно пожал плечами:
— Ничего особенного, Марджори. Небольшие семейные разборки.
— Мне вызвать полицию?
— В этом нет необходимости.
Секретарша торопливо отступила и захлопнула дверь.
— Папа, я все объясню, — пробормотал Лукас.
— Я уже сказал, что слушаю. Но все твои проделки, говнюк, мне давно известны. Опять долги, так?
— Ты же мне денег не даешь.
— В таком возрасте не пора ли научиться самому себя обеспечивать, а не сидеть на шее у меня и жены? Или думаешь, что будешь убивать члена семьи каждый раз, когда тебе понадобятся деньги?
— Папа, повторяю, план был другой. Просто все… все пошло не так. Пойми же, Эйлин никто и пальцем трогать не собирался!