Костя пришел со стадом сердитый и расстроенный. Когда он гонял коров по убранному полю вдоль леса, исчезла Пташка.
Петька обыскал пол-леса, но коровы не нашел.
— Придет, — успокаивали доярки, — никуда не денется, разве к соседям забредет.
Галя подумала и решила идти искать; у нее были основания беспокоиться.
— Я с тобой, — сказала Люся Ряхина. — Возьмем велосипеды, мой и Валькин.
Они выехали после обеда.
Погода была хороша, хотя в воздухе уже ощущался осенний холодок. Велосипеды были не новые, скрипели и щелкали, а впрочем, бежали бойко по твердым непыльным тропкам.
Когда-то здесь впервые Галя шла в лес со стадом, видела камыши, осоку, бочаги с плавунцами. Плавунцов уже не было, а в бочагах гнили бурые листья.
Проколесив по лесу часа полтора, они выехали прямо на родник с болотцем и изогнутую березу.
— Стоп, — сказала Люся. — Отдохнем.
Они положили велосипеды в траву и сами присели. Гале стало сладостно-больно и грустно. Береза все так же отражалась в воде, усеянной листьями, голая, неестественно изогнутая, но полная жажды жизни. Шел когда-то по лесу великан. Краем сапога он наступил на эту березу. Она упала и выпрямиться не смогла, только изогнулась, продолжая тянуться к небу. А лет ей было, наверное, пять в ту пору, а сейчас уже сорок, пожалуй.
— Было у меня тут дело, — сказала Люся. — Смеяться ли, плакать, сама не знаю, а вспомнишь — вздохнешь.
— Что было? — холодея, спросила Галя.
— Так, стадо пасти помогала, — насмешливо сказала Люся, сгребая кучки листьев.
— С Костей?
— Ага…
Галю бросило в жар. «Вот кто к нему ходил! — подумала она в каком-то страхе. — Она тоже сидела, прижавшись к нему спиной, а может, хлесталась кнутом, и Петька уходил домой — умный такой, все понимающий Петька».
Ее разом охватила такая ярость, и обида, и злоба — она бы ударила в Люсино лицо, оно было отвратительно, и вся она отвратительная, мерзкая, гадкая…
— Костька не дурак малый, пока ему не надоест, — говорила тем временем Люся, — а вообще хамло, каких мало на свете.
Прошел по лесу порыв ветра, голые ветки зашуршали, застучали в вышине. И разом Галина ярость прошла так же быстро, как и появилась. «Люська была до меня, — подумала она, — а теперь уже нет. И какое мне дело? Пусть она ревнует, а не наоборот».
— Теперь ты кого-нибудь любишь? — спросила она дипломатически, чтобы успокоиться.
— А, никого не люблю и любить не буду, — равнодушно сказала Люся. — Ее нет, любви, все выдумки.
— Ты что?..
— А что? Любовь! Только в книжках читала когда-то, и то треп.
— Ну, — улыбаясь, сказала Галя, — есть, я знаю…