Сторож еще не приходил, а если приходил, то не с той стороны. Гале стало страшно. Она тихо прошла к подсобке и заглянула в дверь. Там метнулась громадная тень. Галя чуть не закричала, но тут вышла Тася Чирьева с мешком в руках.
— А! — сказала она. — Звиняюсь…
Она спокойно вернулась к закрому и вытряхнула из мешка комбикорм.
— Ты никому не говори, — сказала она, просительно улыбаясь и сверкая золотыми зубами. — Я больше не буду.
Галя молчала, смешавшись.
— Ты чего так засиделась? — сказала Тася. — Девки в клуб пошли, там матросик приехал… Пошли и мы? Ладно?
Они вышли в темноту и, спотыкаясь, проваливаясь в колеи, пошли к клубу, который ничем не отличался от других изб и который постороннему человеку трудно было бы найти.
— Ты на меня не обижайся, что я хотела тяпнуть, — сказала Тася. — Я же не у тебя хотела, а так. Вот ты у меня Костьку отбила, а я и то не обижаюсь…
— Костьку?
— Ну да. Как ты стала к нему ходить, он со мной и знаться не захотел. Сижу теперь одна, как палец. Нечто в клубе какого мужичка подцепить?..
— Вернется муж, он тебе устроит, — сказала Галя несколько дрогнувшим голосом.
— Устраивал уже! Поцапались мы с ним. Я говорю: «Уходи!» Он ушел к своим. Через два дня идет — за вещами. «Ну, бери». Слово за слово, он мне — одно, я ему — два. Он как сгреб меня, как стал душить за шею, аж кости повредил. Я уж кончалась, когда соседи отняли. Получил, гад, за то три года и отсидел сполна. Такой муж. Нет у меня мужа, нету никого…
— И родных нет?
— Была мать, да в пятьдесят втором году померла.
— Не могу я только понять, как ты живешь.
— Так и живу!
— Скажи, ты когда-нибудь думаешь: зачем?
— Ой, мамочки, насмешила! — воскликнула Тася. — Да что я, чокнутая? В жизни не думала и думать не хочу, пусть лошади думают, на то у них головы большие!
— Правда?
— А то! Разве что-нибудь поймешь в этой жизни? Тьфу!.. Гляди, а Костька-то наш не дурак, уже новую обхаживает!
Галя вгляделась в темноту, и сердце ее упало. Впереди шла пара, и парень был Костя, а девушку она не могла разглядеть. Они поднялись по ступенькам и вошли в избу-клуб.
— В самый раз я тебя повела? Да? — хихикнула Тася. — Ладно, не теряйся, главное — не думай, как я. Все бывает!..
— Погоди, не лети, дай я отдышусь, — сказала Галя.
Они постояли под крыльцом. В избе пиликала гармошка, и на занавесках мелькали быстрые тени. Все крыльцо было усыпано окурками и подсолнечной шелухой.
Отпускной матросик для деревни — это почти как фестиваль для столицы. Матросик был по всем статьям — отутюженный, загорелый, просоленный, даже с баяном. Но в последнем как раз и крылся его минус: он играл, улыбался, но не танцевал, так что возле него можно было разве что посидеть.