«Сестра Анна не преминула бы прочесть мне небольшую лекцию о покорности, которую должны выказывать жены в отношении всех желаний мужа. И когда она говорила это „всех“, ее выпученные глаза вращались, словно шары, а мы прыскали со смеху, догадываясь, о чем она думает. Но я никогда не была покорной. Молин прав, когда говорит, что я не стану подчиняться тому, чего не понимаю. Я согласилась, чтобы спасти Монтелу. Что же им еще от меня надо? Рудник Аржантьер теперь принадлежит графу де Пейраку. Они с Молином могут продолжать махинации с испанским золотом, а мой отец и дальше разводить мулов, чтобы это золото перевозить… Если бы я сейчас умерла, выбросившись с балкона, ничего бы не изменилось. Каждый получил то, чего хотел…»
Наконец ей удалось освободиться от шпилек. Упрямым, привычным с детства движением Анжелика вскинула голову, и волосы рассыпались по ее обнаженным плечам.
Вдруг ей показалось, что она слышит легкий шум. Повернувшись, она едва сдержала крик ужаса. Прислонившись к проему балконной двери, на нее смотрел хромой граф.
* * *
Он сменил красный костюм на короткие штаны и очень короткий черный бархатный пурпуэн, который оставлял открытой талию и рукава тонкой льняной рубашки.
Муж подошел к ней неровной походкой и низко поклонился.
— Вы позволите мне сесть рядом с вами, мадам?
Анжелика молча кивнула. Он сел, облокотился о каменную балюстраду и окинул беззаботным взглядом пейзаж.
— Несколько веков назад, — начал он, — под этими звездами дамы и трубадуры поднимались по винтовым лестницам на башни своих замков и проводили там Суды любви[17]. Приходилось ли вам слышать о трубадурах Лангедока?
Анжелика оказалась не готова к такому разговору. Приготовившись защищаться, она была напряжена до предела и поэтому с трудом пробормотала:
— Да, кажется… Так называли поэтов в Средние века.
— Поэтов любви. Язык «ок»! Сладостный язык! Как не похож он на грубый говор северян, язык «ойль». В Аквитании изучали искусство любви, ведь как сказал Овидий[18] задолго до трубадуров, «любовь — искусство, которому можно научиться и в котором можно совершенствоваться, познавая его законы». А вы, мадам, уже интересовались этим искусством?
Анжелика не знала, что ответить: она была достаточно проницательной, чтобы уловить легкую иронию в его голосе. Вопрос был задан так, что и «да», и «нет» прозвучали бы одинаково глупо. Она не привыкла к шутливым светским беседам. Оглушенная множеством событий, Анжелика не смогла придумать достойный ответ и поэтому, не зная, как поступить, попросту отвернулась от графа и устремила на спящую равнину невидящий взгляд.