Она хотела засмеяться, но не сумела справиться с волнением. И когда вновь заговорила, ее глаза были полны слез, а голос звучал глухо:
— К чему искать мотивы? Неужели хоть один человек, от сотворения мира и до наших дней, сумел понять тайну женского сердца и то, что способно породить в нем страсть?
В этих словах, произнесенных почти шепотом, Дегре уловил дальнее эхо собственной речи — речи того адвоката, который когда-то поднялся на кафедру зала суда, чтобы защищать графа де Пейрака.
Не говоря ни слова, он сомкнул объятия и прижал Анжелику к груди.
— Дегре, вы мой друг, — прошептала Анжелика. — У меня никогда не было и не будет лучшего друга. Скажите, ведь вы все знаете… скажите, что я не стала недостойной ЕГО. Это был человек, сумевший подняться над своими невзгодами и несчастьями, больше того, он умел властвовать над умами… мало кто на земле способен на такое… А я? Разве я не поднялась над невзгодами?.. Вы же знаете, из какой ямы я выбралась! Скажите: неужели я недостойна человека необычайной, железной воли, каким был граф де Пейрак?.. Разве он не признал бы равным своему мужеству то упорство, с которым я вытаскивала из нищеты его сыновей?.. Если бы он вернулся…
— Эх! Не ломайте себе голову, ангел мой, — растягивая слова, ответил Дегре. — Если бы он вернулся… если бы он вернулся, насколько я могу судить об этом человеке, думаю, что для начала он устроил бы вам хорошую выволочку. Потом он бы вас обнял и занялся с вами любовью до тех пор, пока вы не запросили бы пощады. А потом вы нашли бы тихий и укромный уголок, чтобы жить там до самой золотой свадьбы. Успокойтесь, мой ангел. И идите вперед по избранному пути.
— Не странно ли, Дегре, что я никак не могу отказаться от надежды когда-нибудь вновь увидеть его? Есть люди, которые говорят, что тогда на Гревской площади сожгли не его.
— Не слушайте пустых россказней, — жестко оборвал ее полицейский. — Жизнь и смерть удивительных личностей всегда обрастает легендами. Анжелика, он мертв. Оставьте пустые надежды. Не травите себе душу. Смотрите только вперед и выходите замуж за своего расчудесного маркиза.
Она не ответила. Ее сердце разрывалось от бесконечного, безысходного, какого-то детского страдания.
— Я больше не могу! — простонала она. — Я так несчастна… Поцелуйте меня, Дегре.
— Ох уж эти женщины! — проворчал бывший адвокат. — Сначала они рассказывают вам о своей большой и единственной любви, о самом дорогом человеке. А уже через секунду просят их поцеловать. Что за порода!
Резким, почти грубым движением он стянул до локтей рукава ее корсажа, и Анжелика почувствовала, как мужские, покрытые мелкими волосками руки скользнули под ее обнаженные плечи и сомкнулись на спине, как будто он хотел вкусить сладостную тайну ее горячего тела.