Она предложила эту комнату Анжелике, сказав, что делает это «от всей души и с самыми честными намерениями».
— Я знаю, насколько вы добродетельны. Приходите сюда, когда вам захочется позабыть о своих делах и заботах. Или о тех, кто мечтает, чтобы вы принадлежали им телом и душой… А таких много!
Порой Анжелика пользовалась гостеприимством «желтой комнаты», не думая о сплетнях, которые могло бы вызвать ее ночное отсутствие. Вечер, наполненный музыкой, завораживающими мелодиями лютни, на которой прекрасно играла сама Нинон, вечер беззаботной болтовни и ночь отдыха — без сновидений, под кровом Дружбы.
Анжелика знала, что Нинон, тонкая ценительница Красоты, заходит полюбоваться, как она спит.
У Нинон Анжелика встречала весь Париж и многих придворных, включая принца Конде. Но никто не узнавал ее.
День ото дня положение разбогатевшей торговки все сильнее тяготило Анжелику. Однажды, услышав из уст Нинон фамилию «Сансе», госпожа Моренс живо откликнулась:
— Подумать только, вы знаете кого-то из моей семьи?
— Из вашей семьи? — удивилась куртизанка.
Анжелика с грехом пополам вывернулась:
— Мне послышалось «Рансе». Это мои дальние родственники… А о ком вы говорили?
— Об одной подруге, которая должна вот-вот подойти. Это довольно язвительная особа, поэтому многие ее недолюбливают, но мне иногда нравится послушать мадам Фалло де Сансе.
— Фалло де Сансе? — эхом повторила Анжелика, отшатнувшись.
Ее глаза расширились.
— И она сейчас придет… сюда?
— Да. Я согласна, что ее остроумие злое, но оно настоящее. Нам нужны такие языки, источающие уксус, чтобы привносить в разговор остроту. От постоянного добродушия и мягкости беседа становится пресной.
— Признаюсь, я готова довольствоваться пресными блюдами.
— Кажется, вы ненавидите мадам Фалло де Сансе?
— Это мягко говоря.
— Она будет здесь через минуту.
— Пусть только появится, и я шкуру с нее живьем спущу!
— Нет, моя милая… только не в моем доме.
— Нинон, вы не знаете… вы не можете понять…
— Дорогая, если бы все мои гости решили сводить здесь счеты друг с другом, я была бы свидетельницей трех-четырех насильственных смертей в день… Будьте же благоразумны! Неужели эта встреча настолько вам неприятна?
— Еще как, — бледнея, призналась Анжелика. — Я лучше уйду.
— Но почему бы вам не остаться? Можно подчинить своему разуму любую страсть, моя дорогая, даже если это праведный гнев. Оправдать нельзя только глупость, а злость как раз одно из ее проявлений. Хотите совет? Держитесь подальше от своего гнева, как от раскаленной печи. Если вы обожжетесь, это принесет вам больше вреда, чем пользы. Присядьте, успокойтесь, соберитесь с мужеством и постарайтесь поменьше смотреть на предмет вашей ненависти.