Положение дел в трактире изменилось до неузнаваемости, хотя скажи об этом кто-нибудь еще год назад, вся улица хохотала бы до упаду. Даже не выкупив дом мэтра Буржю — хотя втайне она лелеяла такое желание, — Анжелика фактически стала полноправной его хозяйкой. Конечно же, трактир пока находился в собственности ротисье, но Анжелика взяла на себя все расходы, что, само собой, увеличило ее долю в прибыли. В итоге мэтр Буржю стал получать меньше, чем она. Впрочем, он был необычайно доволен, что его освободили от забот и он смог просто жить и трудиться в своем трактире, потихоньку откладывая на старость. Таким образом, Анжелика получила возможность копить необходимые ей средства. Мэтр Буржю хотел только одного: оставаться под ее крылышком и всегда чувствовать себя окруженным ее нежной заботой. Иногда, говоря об Анжелике, ротисье называл ее дочерью, и поэтому большая часть клиентов «Красной маски» не сомневалась в их родстве. Из-за свойственной ему меланхолии мэтр Буржю был твердо убежден в своей скорой кончине и поэтому уже составил завещание. Он рассказывал всем кругом, что завещание не ущемляет интересов его собственного племянника, но главной наследницей делает Анжелику. Впрочем, Давид ни капельки не обижался на решение дяди, ведь оно касалось женщины, которая продолжала царить в его сердце.
Сам Давид превратился в довольно красивого парня. Он перестал сомневаться в своей привлекательности и не терял надежды, что наступит день, когда Анжелика станет его возлюбленной.
Анжелика не могла не замечать успехов Давида на любовном поприще. Она и сама смотрела на него иными глазами: если прежде неловкие ухаживания юноши сильно раздражали ее, то теперь его дерзкие взгляды немного смущали, но были приятны. Она продолжала обращаться с юным поваром жестко, порой сурово, как обращаются с младшим братом, но иногда в ее словах проскальзывало легкое кокетство, за которое Анжелика себя неизменно корила. Смех и шутки, которыми они обменивались, хлопоча вокруг вертелов, были не лишены вызова, свидетельствующего, что мужчину и женщину тянет друг к другу и они стараются замаскировать влечение невинными фразами.
Бывало, Анжелика в шутку, спрашивала себя, не случится ли однажды, что развлечения ради она уступит этой взбалмошной юной страсти. К тому же молодая женщина нуждалась в Давиде, потому что без его помощи почти невозможно было рассчитывать на успех задуманных ею идей. Например, если открыть две-три лавочки на ярмарке Сен-Жермен, то, чтобы дело пошло в гору, работать там должен именно Давид. Другой опорой Анжелики был Одиже: с ним были связаны надежды наладить производство и продажу шоколада и прохладительных напитков. Стало быть, с дворецким тоже надо поддерживать хорошие отношения. Поклонника, чья страсть с каждым днем становилась все более глубокой, нельзя отвергать. Причем не могло и речи идти о том, чтобы удержать его мимолетными ласками — в отличие от Давида. За одну ночь, если бы она решилась подарить юноше право коснуться своего «божественного тела», он навек превратился бы в ее преданного раба. Но в Одиже Анжелика несколько опасалась упорства зрелого мужчины, который уже пережил возраст мимолетных увлечений и доселе не поддавался страстям. Этот спокойный мещанин, слуга, не опускающийся до угодливости, потомственный военный — человек открытый, храбрый и при этом от рождения осторожный и расчетливый делец. Он никогда не позволит водить себя за нос. И хозяйка «Красной маски» лишний раз порадовалась отсутствию Одиже.