Хрустя щебнем, они обогнули фонтан и остановились, чтобы повнимательнее рассмотреть эти произведения искусства.
Вейл оценивающе наклонила голову.
— Интересно.
— Интересно, что бы это значило, — уточнил Робби.
— Солдат выбирает между жизнью и смертью. Зависнув у края пропасти над океаном, он держит здоровенный камень, который на самом деле не смог бы удержать, потому что находится в горизонтальном положении. Это метафорическое изображение человека, который пытается во что бы то ни стало остаться на плаву.
Робби вгляделся в композицию внимательнее.
— Я плохо понимаю, с чего ты это взяла, но пусть будет так.
— Когда в отпуске приходится любоваться художествами какого-то маньяка, это, знаешь ли, настраивает на философский лад. — Она отвернулась от фонтана и села за один из столиков, расставленных поблизости. — Извини, что я опять об этом вспомнила. Мало того что нам пришлось смотреть на труп, так я еще и говорю о нем в этом прекрасном саду.
Робби взял ее за руку.
— Карен, насилие повсюду. Надо принимать его как должное. Мы постоянно с ним сталкиваемся. Что делать, такая уж у нас работа.
— А как тебе этот Брикс?
— Странная фамилия.
— И человек он странный. Но я не об этом. Брикс что-то утаил от нас. Я видела его лицо и его реакцию. Он как будто сталкивался с таким раньше.
— Ты поняла это по его реакции?
— Язык тела. А потом он нас оттуда выгнал…
Робби пожал плечами.
— Ну да. Но ведь не нам расследовать это дело, Карен. Нас это вообще не касается.
В ярком свете, льющемся из ресторана, который лишь подчеркивал полумрак сада, возник женский силуэт.
— Робби, ваш столик готов.
— Пускай этот разговор останется здесь, — сказала, вставая, Вейл.
Робби снова взял ее за руку.
— Согласен.
Вейл и Робби сидели за прямоугольным гостиничным столом. Хозяйка как раз объявила меню на завтрак: французский тост с консервированными фруктами и кленовым сиропом, апельсиновый сок, выжатый этим утром, и греческий йогурт.
Компанию им составила молодая пара, которая, видимо, сполна насладилась упругостью матраса в своем номере, и пара постарше, которая, судя по всему, с нетерпением ждала выхода на пенсию.
— Меня зовут Чак, — представился седой мужчина, — а эту милую даму — Кэндас. Завтра у нас тридцать пятая годовщина. Представьте себе, как-то дотянули. — Он игриво ткнул жену локтем, а та дала достойный отпор, толкнув его плечом. — А это Брэнди и ее муж Тодд. На следующей неделе будет два года, как они женаты. Из Бостона, да?
— Они вообще-то и сами умеют разговаривать, — сказала Кэндас. — Извините, Чак иногда любит перетягивать все внимание на себя. Главное — вовремя пнуть его в лодыжку. — Чак неодобрительно покосился на нее. — Что такое? Тридцать пять лет срабатывало.