Мэйфилд пожал плечами.
— Может, и вру. А может, и нет. Неужели тебе не интересно узнать? Тебя же будет раздирать от любопытства, ты спать не сможешь — все будешь думать обо мне, вспоминать эту беседу. Будешь жалеть, что упустила свой шанс во всем разобраться. Эти мысли не дадут тебе покоя.
Вейл нечего было на это возразить.
«Именно так все и будет. Черт побери, этот гад как будто в мозги мне заглядывает!»
Пора было менять тактику — эта, как она уже поняла, оказалась неверной. Вейл была слишком предвзята — в конце концов, он ведь хотел ее убить! Надо было попытаться задеть его, разговорить, затронуть тайные струны этой мерзкой души.
«Джон Мэйфилд должен довериться мне, как никому прежде не доверял. Но возможно ли это, учитывая, что нас связывает?»
Она закрыла и отодвинула папку в сторону, но руку со стола не убрала.
— Знаешь, зря я тебе нагрубила. Беру свои слова назад. — И она прикоснулась к сломанной руке Мэйфилда — осторожно, медленно, чтобы не спугнуть его. Ей хотелось установить между ними связь. — Давай начнем с самого начала.
Он посмотрел на руку Вейл, заглянул ей в глаза. В его взгляде было смущение.
— Слушай, Джон, — вкрадчиво сказала она, — расскажи мне о своей матери.
Мэйфилд прищурился. Он слушал ее. Он притих, словно укрощенный лев.
— Твоя мать сидит рядом со мной. — Она кивнула на стул справа от себя. — Здесь никого нет, но она тут. Поговори с ней.
Мэйфилд чуть повернул голову, продолжая коситься на Вейл. Он впервые за все время потерял уверенность в себе.
— Ну же, смелее. Посмотри на нее. Я тебя не обижу, я не стану тебя ни в чем упрекать. А кроме меня, здесь никого нет. Только ты, я и твоя мать.
Мэйфилд долго не решался, но все же взглянул на пустой стул — и тут же отвел глаза.
— Не могу.
— Можешь, — ласково сказала она. — Скажи ей, что ты чувствуешь, что тебя заботит. Скажи то, что всегда хотел ей сказать.
На этот раз Мэйфилд развернулся всем телом. На глазах у него выступили слезы. Прошла одна минута. Другая. Наконец он тихо произнес:
— Ты во всем виновата. Как ты могла позволить ему так поступить со мной, мама? Как ты могла?
Вейл едва заметно подалась вперед.
— Джон, а в чем она виновата?
— Отец… Мой отец… — Он облизнул губы, замялся, но продолжил: — Мне было тринадцать лет. Он был недоволен мною. Я был худосочным, застенчивым мальчиком. Я сильно сутулился. Я его разочаровал. Он хотел, чтобы я играл за школьную футбольную команду, но я был слишком слабым. Соседские ребята плевали в меня, били меня, отбирали у меня вещи. Смеялись надо мной. — Мэйфилд замолк. По его щеке скатилась слеза. — Они называли меня дрищом.