Нет, если он хочет, чтобы у него был хотя бы намек на шанс заполучить Нору обратно, требовалось осуществить план, который он выработал себе уже несколько месяцев назад. Ему нужно помешать заключению мира между белыми и маронами и позаботиться о том, чтобы Нэнни и Квао, а еще лучше и Кудойе с Аккомпонгом потеряли власть. Тогда он сам смог бы объединить маронов или хотя бы часть из них и забрать Нору и своих детей, после того как сделает с Дугом то, чего тот заслуживает. Впрочем, может быть, дело с Дугом Фортнэмом получится решить одним ударом. Если бы ему удалось найти хорошее место для обстрела и успеть несколько раз перезарядить пистолет, то все было бы возможно.
Но сначала ему нужно набраться терпения. Аквази сжал зубы. И предоставил Норе вести диалоги с ее духами.
Осенью 1739 года был, наконец, назначен день торжественного подписания договора, и губернатор предоставил Кудойе, Акком-понгу, Нэнни и Квао свободный вход в Спэниш-Таун. Это, конечно, было связано с трудностями — не каждый белый человек в Кингстоне поддерживал заключение мира.
— Лучше бы мы их выкурили! — возмущался Кристофер Кинсли, который, естественно, как и все другие плантаторы из этой местности, появился на празднике.
Представители высшего общества заняли передние места на квадратной площади перед домом губернатора. Трелони планировал принять вождей маронов здесь, в центре города, а после церемонии сказать несколько слов своим гражданам. Уже сейчас площадь и дорога, которую держали открытой для вождей маронов, были со всех сторон окружены людьми. Каждый, от плантатора до раба, хотел бросить взгляд на легендарную Грэнни Нэнни. Однако среди рабов лишь немногие смогли наслаждаться этой привилегией. Никому и в голову не пришла идея дать выходной своим полевым рабам, и поэтому лишь несколько домашних слуг и служанок, сопровождавших своих господ, появились на площади. Было там и немного свободных чернокожих, но их, естественно, прогнали в последние ряды.
— Я бы тоже так сказал! — ответил Холлистер своему другу и со стоном попытался устроиться удобнее.
Он выжил после ранения, однако, как и раньше, мог ходить и сидеть с большим трудом, и лишь широко расставив ноги. О том, чтобы ездить верхом, нельзя было и думать: даже тряска в карете доставляла ему боль. Поэтому для поездок из Кингстона на свою плантацию и назад он стал пользоваться носилками, которые несли четыре раба.
— Как римский император, — заметила Нора Дугу, когда увидела это в первый раз. — Я знаю, что это не смешно. Бедный человек. Но сравнение с Нероном просто напрашивается.