Смерть убрала его братьев. Был самым младшим сыном Махидевран, стал самым старшим. Но был тогда еще слишком мал, чтобы радоваться, точно так же, как не знал ни страха, ни печали, когда его мать изгнали из Топкапы. Незнание спасло его от отчаяния, которое могло бы неминуемо наступить со временем.
Когда верблюдица вздыхает, верблюжонок рычит. Махидевран не скрывала от сына своей ненависти к султану, и Мустафа, едва встав на ноги, уже знал: султан не такой, каким он должен быть. Настоящим султаном будет только он. Этого убеждения он не скрывал ни от кого, охотно повторял слова, за которые любого удушили бы без суда: ведь он был султанским сыном, и сыном перворожденным! Его никто не смел тронуть, к словам ребенка относились снисходительно, посмеивались, делали вид, что не слышат. Потому что виновным может стать не тот, кто говорит, а тот, кто слушает.
Воспитателя Мустафе выбирала валиде. Взяла не улема, не мудреца, не юношу и не вельможу, а старого янычарского агу Керима, для которого весь мир сосредоточился в янычарских казармах, а вся мудрость — в умении владеть саблей. Керим-ага повел юного Мустафу к своим бывшим братьям раз и еще раз, жестокие эти люди, не знавшие ни семьи, ни детей, приняли шах-заде как своего сына, можно бы сказать даже — полюбили этого вельможного мальчишку, если бы слово «любовь» было ведомо их очерствевшим от убийств душам.
Так Мустафа и вырос среди янычар. Сам вроде бы янычар и одновременно маленький падишах. Овладел всем жестоким умением янычар вести войну, но они оберегли его от своей грязи. Только простые люди способны на такое. И когда взбунтовались против самого султана и против его любимцев — Ибрагима и Роксоланы, никто не вспомнил имени Мустафы, хотя было оно у всех на уме: боялись хотя бы словом накликать опасность на своего юного любимца, хотели уберечь его от всех бед, потому что видели уже вскоре своим султаном. А валиде Хафса, подстрекая янычар к кровавому бунту, тоже молчала о Мустафе — хотела и дальше видеть Сулеймана на троне, лишь убрав Роксолану и укрепившись в своей власти. Каждый заботился о своем, и Мустафа снова оказался между соперниками, должен был стоять, смотреть, ждать. Так и протекала его жизнь.
Когда наконец валиде, уже умирая, все же заставила Сулеймана поклясться, что он пошлет Мустафу наместником в Манису, где сам когда-то ждал престола, и Махидевран со своим единственным сыном наконец покинула старый, запущенный дворец и оказалась среди богатства и роскоши, у нее уже не было никаких сомнений, что рядом с нею настоящий и единственный наследник султанского трона.