– Идите же сюда, – приказал он строгим голосом, в котором сквозила насмешка. Он сел на диван и усадил рядом Белл.
– Как вам будет угодно, милорд. – Белл попыталась изобразить покорность.
– Что вы за сластолюбивая плутовка!
– Сластолюбивая плутовка? Вот это уже совсем не поэтично.
– Тише! – Верный своему принципу, Джон заставил ее замолчать очередным поцелуем, откидываясь на подушки и привлекая Белл к себе. – Говорил ли я вам, – спросил он в краткий промежуток между поцелуями, – что вы – прекраснейшая из женщин, каких мне доводилось видеть?
– Нет.
– Ну так слушайте. А еще – самая умная, добрая, а еще… – рука Джона скользнула вдоль тела Белл, охватила ее ягодицы и сжала их, – а еще у нее самое соблазнительное мягкое место, какое я когда-либо чувствовал.
Белл отпрянула с видом оскорбленной невинности, но тут же рассмеялась и прильнула к нему.
– Никто еще не говорил мне, что целоваться так забавно.
– Разумеется. Ваши родители опасались, что после этого вы броситесь целоваться с кем угодно.
Белл прикоснулась пальцами к его щеке, осторожно провела по щетине бакенбардов.
– Нет, только с вами.
Джон считал, что родители Белл вряд ли могут быть довольны поведением дочери, но поскорее прогнал эту мысль, не желая нарушать очарование момента.
– Большинство людей, целуясь, не смеются. – Он по-мальчишески усмехнулся и дернул ее за нос.
Белл ответила ему таким же жестом.
– В самом деле? Тем хуже для них.
Джон прижал ее к себе так, словно мог удержать одной силой. Может, ее доброта повлияет на него, омоет ему душу и… Он закрыл глаза: воображение заводило его слишком далеко.
– Вы даже не представляете себе, какие чувства я сейчас испытываю, – пробормотал он, вдыхая аромат ее волос.
Белл придвинулась поближе.
– Нет, я знаю – это блаженство.
– К сожалению, теперь в любую секунду могут принести заказанный вами чай, и вряд ли нам стоит делиться с прислугой нашим блаженством.
– О Господи! – воскликнула Белл, мгновенно отскочив в другую сторону комнаты. – Как я выгляжу? Можно ли по моему виду понять, что я… что мы…
– Я понял бы это с первого взгляда, – сообщил Джон, стараясь не обращать внимания на боль неудовлетворенного желания, пульсирующую во всем теле. – Но если вы пригладите волосы, думаю, никому, кроме меня, об этом не догадаться.
– Мы попали под дождь, – возразила Белл. – Норвуд решит, что именно потому я такая растрепанная. – Несмотря на всю свою смелость, Белл оказалась не готова к тому, чтобы дворецкий кузины застал ее в объятиях Джона.
– Садитесь же, – приказал Джон. – Мы будем беседовать, как рассудительные взрослые люди, и тогда Норвуд ничего не заподозрит.