И пучсть знамёна алые
Над залом расцветут!
Любимой нашей партии,
Районной конференции коммунистов —
Наш пионерский
Пламенный
Салют!!!
- и прочую подобную фигню, которую мы заучивали наизусть. Перед этими выступлениями нас регулярно собирали на репетиции, и мы прогоняли этот стихотворный монтаж раз по двадцать — а так как с Алёшкой мы учились в одной школе, на него, как на старшего, была ещё возложена обязанность снимать меня с уроков и водить на эти репетиции. Поэтому, в школе все уже давно привыкли к тому, что посреди урока дверь класса открывалась, и вежливый Теряхин забирал меня с уроков. Ага, это называлось: «на выход, с вещами!»
Вот и в тот день, 11 ноября 1982 года Лёшкина плотная фигура возникла на пороге кабинета — и нашей математичке ничего не оставалось, как отпустить меня с урока на очередную «репетицию».
Едва я оказался в коридоре, Теряхин заговорщицким шёпотом спросил меня:
- Деньги у тебя с собой есть?
- Есть, — говорю, — рубля три с мелочью. А что?
- Отлично! — говорит Лёшка, — у меня ещё полтора рубля, и сейчас ещё у старшего брата возьму! И — скорее в «Родник»!
«Родник» — это название одного из центральных иркутских книжных магазинов. Культовое, можно сказать, место — здесь, возле входа в магазин, многие годы собирались «фарисеи и книжники» — иркутские букинисты, у которых за хорошие деньги можно было разжиться практически любой литературой — от Камасутры до «Книги Борьбы» старика Алоизыча, включительно…
- Ты, — говорю я Лёшке, — объясни толком, что за спешка? Что ты там, в «Роднике», брать собираешься?
- Портреты Брежнева, конечно! — объясняет мне, непонятливому, Теряхин, — ты разве не понимаешь, что уже через два-три дня их из продажи изымут, и больше их будет нигде не достать?! Успевать надо!… - и мы на всех парусах стартуем в «Родник».
Портреты Ильича и прочих «вождей» племени красножопых — pardon, компартии — на прилавках «Родника» лежали годами, и годами же их никто не брал. Но когда мы зашли в магазин, то сразу же упёрлись в хвост длинной очереди, которая стояла к тому самому прилавку с портретами — видимо, ни один Теряхин был таким умным и ушлым… Мужественно отстояв очередь — а мы ещё, помню, тихонечко переговаривались на тему «дорогого покойника» — Лёшка начал скупать всё подряд: портреты Ильича побольше и поменьше, цветные и чёрно-белые, в штатском и в маршальском мундире, и репродукции с глазуновского портрета, и коллективные портреты членов Политбюро с Ильичом во главе — да не по одному, а по несколько экземпляров каждой разновидности. Набрав огромный тубус всевозможных брежневских портретов, мы двинулись, было, к выходу — и здесь-то к нам и подошёл архангел: