— Меч! — приказал мурманский князь.
Всё тот же Гудмунд шагнул к Розмичу, протянул заноженный клинок. Шепнул напоследок:
— Остроту на себе не проверяй. Я самолично его правил.
Раненый улыбнулся уголком разбитого рта — уж за кем, а за Гудмундом заточку проверять точно не стоит. Этот вострит так, что только коснёшься — без пальца останешься…
Место для поединка освобождали нехотя, потому как его исход был яснее ясного. Все понимали — проигрыш Розмича заставит отпустить предателя восвояси. А каких дел натворит освобождённый Полат, даже представить страшно.
Раненый ловил на себе негодующие взгляды, но оставался спокоен, как могильный камень. Пусть знатные мужи и дружинники воображают, что хочется, а он всё равно победит. Для этой победы самой жизни не жаль. Полат причинил слишком много зла, но никто, кроме Розмича, карать не вправе.
Едва Розмич и Полат оказались в кругу, клонящееся к горизонту солнце засияло стократ ярче. Будто вышние боги и впрямь решили глянуть на поединок. Эту перемену заметили все — толпа загудела с новой силой, послышались ликующие возгласы.
Полат казался невозмутимым, только громадные желваки ходили под густой бородой, выдавая беспокойство. Князь, как и Розмич, был без брони. Он отбросил в сторону алый, отороченный горностаем плащ и потянул меч из ножен.
Розмич же повернулся к толпе и велел ближайшему воину:
— Помоги.
Тот перехватил ножны, позволяя алодьчанину вытащить меч, с грустью покосился на бессильную правую руку дружинника. В ответ Розмич оскалился и, отойдя на пару шагов, крутанул меч в левой руке. Толпа ахнула, а Полат заметно побледнел.
Зато Гудмунд боле не скрывал веселья. Распрямился, выпятил грудь.
— Обоерукий? — удивлённо спросил кто-то.
— Ага, — отозвался Олегов брат гордо. — Сам учил!
— Ты почему скрывал? — выпалил Полат. — Почему не сказал?
— А что, должен был? — ухмыльнулся Розмич. — Как говорит один мой знакомый: ежели человек не расхваливает направо и налево свои уменья, не значит, что безрук и бестолков. А ещё он говорит, что мы, словене, народ скрытный! Ужели ты, князь, этого не знал?
Их разделял всего пяток шагов, и вместо ответа Полат бросился в бой.
Из-за хромоты отскочить Розмич не успел, широкая полоса рассекла грудь. Дружинник даже не охнул — ответил коротким ударом, пропорол Полату бок. Тот стиснул зубы и снова ринулся вперёд, рубанул сверху.
В этот раз алодьский дружинник поймал удар. Звон железа слился с рёвом толпы, опьянил. Розмич пересилил Полата — тому пришлось отступать. И только резвость позволила князю уйти от ответной ласки — удара, призванного разрубить живот.