Корабельщик пожал плечами:
— Хочешь заработать больше? Тогда на следующий раз девку готовь.
Добря пошатнулся. И упал бы, если б его не подхватили крепкие мозолистые руки.
Мальчик открыл рот, намереваясь закричать, но его тут же заткнули. Запястья обожгло, следом огрели по голове.
— Эй, полегче! — сказал корабельщик в смешной шапке. — Не покалечьте товар. Руки уже связали? Ноги, пожалуй, не нужно. Все одно никуда не денется.
— А если… — пробасил один из помощников.
Купец посуровел, гаркнул:
— Бросьте пока тут. Сейчас из Русы выйти надобно, после в трюм перенесете.
— А ежели его кто увидит и узнает?
— Пусть видят, скажем, наш раб. А узнать… да кто же его узнает? Мальчишка-то не здешний, на одежду глянь. К тому же сирота. Эта старуха никогда не врет.
Добрю швырнули в сторону. И хоть удар о доски был не сильным, перед глазами заплясали разноцветные круги. Мальчик попытался закричать, но тряпица во рту душила все звуки.
Лодья мерно покачивалась, ветер бил в бок, тщетно силясь перевернуть судно. Весла упали на воду с громким плеском. Ошалевший пленник замычал, тут же получил несильный пинок от одного из гребцов. Кормчий крикнул готовить парус, к мачте тут же метнулись двое.
— В путь! — торжественно крикнул человек в смешной шапке. Лодью будто что-то толкнуло, после ещё раз и ещё.
Приподняв голову, Добря видел, как удаляется берег, как отодвигаются, мельчают домики и крепостная стена Русы.
За свистящими порывами ветра мальчику послышался крик, грудной, надсадный:
— Добродей!
После ещё раз и ещё. А после — обеспокоенный голос одного из корабельщиков:
— Слышь, на берегу кого-то зовут, ищут. Может, нашего?
Человек в смешной шапке не ответил, сам вглядывался в берег. И хотя Добря видел только спину купца, понял — нервничает. Будто подслушав мысли пленника, человек повернулся, беззаботно махнул рукой:
— Даже если и так, кто его теперь найдет!
— А если старуху допросят? — буркнул кто-то.
— Ха! Так она и созналась! А свидетелей не было.
И снова голос с берега, но теперь он прозвучал очень громко:
— Добродей!
Душа мальчика дрогнула, дыханье оборвалось… Этот голос узнает из сотен других.
— Добродей!!!
В сильном, удивительно красивом голосе Вяча слышалось отчаянье ильменских чаек.
— Сынок!!!
Пленник дернулся, попытался вскочить на ноги. Ответить отцу все равно не сможет, но хотя бы взглянуть напоследок. Новый удар отшвырнул к мачте, неудачно развернувшись в полете, Добря впечатался плечом и взвыл.
— Сиди тихо, — прошипело над головой.
— Эй! Там лодка! — крикнул кормчий.
— Отойдет! — прорычал купец. — Ох уж эти рыбаки…