Задыхаясь, они лежали в обнимку.
— Господи, почему же это так приятно!
Ее вопрос заставил его рассмеяться.
— А иначе никого бы на свете не было. Если бы секс был простой обязанностью вроде чистки зубов, кто бы стал им заниматься?
— Ты не чистишь зубы?!
— Я из тех, кто привык к обязанностям.
— За это ты мне и нравишься.
— Потому что ты сама такая же. Уверен, ты никогда бы не легла спать, не почистив зубы.
— Откуда ты знаешь? Меня что, так легко понять? — спросила Энни, притворившись обиженной.
— Не то слово. Ты просто открытая книга.
— В самом деле? Выходит, ты знал, что я о тебе думаю?
Синклер не знал. Ему даже в голову не приходило взглянуть на Энни как на женщину. Она была для него просто экономкой. Хорошей работницей.
— Я был слеп до того дня. Не могу понять почему. Ведь все эти годы ты была такой же. Хотя твоя одежда много чего скрывала.
Энни нахмурилась:
— Как странно. Платья с чердака все изменили.
— Моя мать решила бы, что это судьба. Магия, — сказал Синклер, таинственно понизив голос.
Энни поежилась, крепче прижимаясь к нему.
— Мне тоже так кажется. Я бы раньше ни за что на такое не отважилась.
— На горячий безрассудный секс?
— Точно. Никогда бы не поверила, что мы будем лежать под луной совершенно голые.
— Я тоже. Здесь чертовки холодно. — Синклер крепче обнял Энни.
— Правда? Я не чувствую. Я вся горю.
Она не горела, она просто сияла от счастья.
Синклер нахмурился. Он не знал, как сделать женщину счастливой. Он мог продержаться до свадьбы, пережить медовый месяц, но потом… потом все рушилось.
Но может, с Энни все было бы по-другому?
Неужели он всерьез задумывается о новых отношениях? Ведь он недавно развелся.
— Что случилось? — спросила Энни, и озабоченность в ее голосе тронула его.
— Меня как-то не очень устраивает моя жизнь…
Она мягко погладила Синклера по щеке. В выражении ее лица не было ни тени насмешки. Она понимала его.
— Обычно я живу будущим. Настоящее меня не интересует. — Синклер нахмурился.
— Значит, для нас нет никакой надежды? — Энни улыбнулась, но в голосе прозвучала горечь.
— Сейчас я думаю, что мы можем попытаться жить настоящим.
Пламя надежды — или это было всего лишь желание? — заставило его с жадностью прижаться к ее губам.
Энни ответила, всем телом прильнув к нему, стремясь продлить мгновение.
Поцелуй оставил их почти бездыханными.
— Нам все же лучше вернуться, пока не закончился вечер. А то шофер начнет беспокоиться, куда мы запропастились. — Мягкий голос Энни вернул Синклера к действительности.
— Ты права. — Он потянулся, неохотно отстраняясь. — Но это просто ужасно — опять натягивать на себя одежду, когда без нее так хорошо.