.
Тут Дженни Бирс поднялась и поблагодарила хозяина застолья за оказанную ей честь — сидеть за столом между человеком, которого Всенародноизбранный считает своим личным врагом номер один (Перемет) и представителем страны, которую он считает врагом государства номер один (Берхард). При этом, видимо, желая подчеркнуть неофициальность шутливого тоста, она взобралась (с ногами!) на табурет...
После чего официальный представитель внешнеполитического ведомства господин Харитонов стремительно покинул зал.
Можно сказать, пулей вылетел.
И от МИДа остался только Петя Огородников.
Хотя официальным представителем его можно было назвать лишь с большой натяжкой, так как при новой власти из послов его почти сразу отозвали — за связь с Народным фронтом. Зато среди битых он по праву. Приехав, огляделся, подошел к Дудинскасу с моральной поддержкой.
— Ну, ты ж хітруеш, калі гаворыш, што нічога у цябе не атрьмалася. На справе не так ужо ўсе дрэнна, не такі ж ты i жабрак[102].
(Имея в виду все «три ключа» — мечта их совковой юности: от квартиры, от машины и от дачи, в обретении которых Дудинскас преуспел.)
При этом Петр Огородников как бы забыл о главном — с чего они начинали, для чего тайком собирались в подвалах с сябрами[103]Народного фронта. Зачем митинговали, для чего прорывались в Верховный Совет, чего добивались и о чем мечтали — не для себя, а для народа.
хуже не будет
За огромным, на весь зал, столом, в самом его дальнем углу, почти под наряженной елкой Юрий Хащ, режиссер (прилично принявший), вдалбливал Дудинскасу:
— Старик, пойми, надо же что-то делать. Есть же и для этого народа варианты...
Коляды, народный праздник, — когда еще и говорить о народе!
Титович, художник (пил меньше), соглашается:
— Всегда есть варианты. Есть похуже, но и получше. Лучше всего — послать все на хрен. Причем не самому послать в гордом одиночестве, а чтобы хором. Хай оно гниет...
— Ребята, я не об этом, — не унимается Хащ, — ведь если подумать, можно найти какой-то вариант, какую-то остроумную систему распределения, заняться проблемой занятости... Ты посмотри, здесь в каждом огороде какая-никакая бабка стоит на карачках и что-то ковыряет.
— Потому что здесь люди такие. Они даже перестать работать не могут. — Это Дудинскас, хозяин, со всеми выпивал, хотя и не брало.
— Они ничего абсолютно не могут, — согласился Толя Феденя. — Если человеку хочется жить в дерьме, не надо его вытаскивать.
— Правильно, — сказал Дудинскас. — Вы его вытащите, почистите, а он опять нырнет, но только еще больше мучиться станет — оттого что где чисто было, там теперь чешется...