Есть еще здоровяк, наверное, киллер… Но о нем пока сложно думать.
Сложно думать и о Гале. Кто мог знать о нашей несостоявшейся встрече? Участники вечеринки на хате у Оскара? По-моему, вздор. Тем более, ну кто из них мог прочесть письмо, отправленное Галей на адрес, просуществовавший менее часа? Вообразить, что кто-то изучает всю проходящую через «Яндекс» почту в ожидании письма для меня — еще более параноидально, чем подозревать кого-то в непотребном сотрудничестве с операторами связи.
Ни Китанов не мог прочесть это письмо, ни Авдеев, ни Наташа…
Наташа?
Она-то как раз могла. Она тоже имеет полный доступ к моему компьютеру, правда, под своей учетной записью, но с ее опытом не слишком трудно влезть в мою почту… Но это тоже вздор, ведь после того, как я завершаю сеанс, машина надежно заметает все следы моей деятельности с помощью программы-шреддера. Или все-таки ненадежно? К тому же, мой компьютер эксплуатируют еще и админы, причем имеют возможность работать с ним удаленно.
А что, если Дину действительно убил… я? Привез к себе домой, одел в эти дурацкие кожаные доспехи, потом провел ножом по горлу, пришел в себя и начал с ужасом думать, что делать дальше? Ведь посторонних в квартире у меня не было — во всяком случае, Вера Степановна не видела никого, кто мог бы ошиваться у двери квартиры…
И что же — перед этим я перекрасил Дине волосы?
А еще до этого похитил ее вместе с Тамарой (если она существует не только в моем воображении)?
И Михаила убил тоже я?
И Галю?
Ложная память? Но если так, впору согласиться с апологетами солипсизма, заявляющими не только о первичности сознания, но и о том, что каждый индивидуум — единственное мыслящее существо в мире. За точность не ручаюсь, но к моему состоянию подходит… Если только это письмо не прислал кто-то из моих врагов, количество которых в этом году явно достигло критического значения.
… В салон забрело человек шесть подростков. Пора освобождать компьютер. Зря, наверное, я дал дежурным админам полный контроль над ним. Но когда настраивал систему, еще не был параноиком.
Зайдя в подсобку, я увидел, что один из двух выдвижных ящиков стола — верхний — немного приоткрыт. Вообще-то они закрывались на замки, но на такие, которые, что называется, от честных людей.
В верхнем ящике держала свои конфиденциальные вещи Наталья. В нижнем — я. В моем сейчас кроме старых бумаг и нескольких стандартов анальгетиков, не было ничего — я это знал. Любопытства ради заглянул в верхний.
Там лежал нож. Добротный, увесистый, с инкрустированной цветным оргстеклом рукояткой. Вылетающее лезвие с кровостоком было дьявольски острым. В желобе кровостока темнели зловещие пятна. Кроме ножа, в ящике лежала сгоревшая звуковая карта, обжимные клещи и нераспечатанная пачка сигарет «Винстон». Наташа действительно бросила курить, и сообщила об этом всему персоналу.