Гоблин, не обращая внимания на глупые придирки Одноглазого, притащил мешок с каким-то их добром. В последнее время он стал чаще уступать Одноглазому. Наверное, только ради того, чтобы было больше толку. Но зато уж если он не был занят делом, непременно высказывал все, что думает.
Они наконец начали выкладывать свои колдовские штучки, но и тут не обошлось без перебранки по поводу того, что куда класть. Ну, просто малые дети! Мне захотелось хорошенько отшлепать их.
Сари запела. У нее прекрасный голос. Жаль, что такой талант пропадает зря. В полном смысле этого слова некроманткой она не была. Не приобретала власти над Мургеном, не заклинала его дух – Мурген был все еще жив, хотя и находился не здесь. Но его дух мог покинуть могилу, если к нему взывали.
Хорошо бы и других Плененных можно было вызывать тоже. В особенности Капитана. Он сумел бы нас воодушевить, что пришлось бы весьма кстати.
Между Гоблином и Одноглазым, стоявшими у противоположных концов стола, медленно сформировалось что-то вроде пыльного облака. Нет, это была не пыль. И не дым. Я ткнула туда пальцем и лизнула его. Прекрасный, прохладный водяной туман. Гоблин сказал Сари:
– Мы готовы.
Характер ее пения изменился, голос зазвучал почти вкрадчиво. Я смогла разобрать даже некоторые слова.
Голова Мургена материализовалась между колдунами, колыхаясь, точно отражение на покрытом рябью пруде. Я испугалась, но не из-за колдовства, а из-за того, как Мурген выглядел. Точно так, как я запомнила его, без единой новой морщинки на лице. В отличие от всех нас.
Сари теперь выглядела почти так же, как ее мать в Джайкуре. Конечно, не такой грузной. И походка у нее не была такой странной, покачивающейся, от чего у Кы Готы, наверное, и возникли проблемы с суставами. Но красота Сари увядала быстро. Она еще в какой-то степени сохранила ее, хотя обычно женщины нюень бао начинали блекнуть очень рано. Сари никогда не говорила об этом, но, безусловно, страдала. Молча. У нее было свое тщеславие. И не лишенное оснований.
Время – самый беспощадный изо всех злодеев.
Мурген, похоже, тоже не испытывал особого восторга, что его вызвали. Может, все дело было в недомогании Сари? Он заговорил. И я прекрасно разбирала каждое слово, хотя он произносил их еле слышным шепотом.
– Мне снился сон. Это место… – Его оживление пошло на убыль, сменившись тусклым ужасом. Мне-то известно, о каком месте шла речь, он описывал его в своих Анналах. Ему снилось поле, усеянное костями. – Белая ворона… – У нас могла возникнуть проблема, если он предпочтет даже этому проблеску жизни медленное скольжение сквозь сонные туннели Кины.