Иногда он обращался к своему сообщнику: «Видишь, Орландо, я его не царапаю, и не крепко сжимаю, а столько, сколько нужно, чтобы обнять его и уверить в искренней любви моей».
Когда они спеленали меня, как мумию, и подняли в нишу по двойной лестнице, Фелипоне минут пять внимательно глядел на меня. Другой сошел вниз. «Мы вас, кажется, хорошо уложили, signore mio, — сказал он, — вы можете спокойно спать и забыть о тех, кого вы лишились на целую жизнь. Меня уверили, что вы согласились бы лучше умереть, чем томиться, как теперь, между тем как ваша возлюбленная отправляется венчаться с другим и смеется, вспоминая, где вы теперь находитесь. Вот почему я и волоска на голове у вас не тронул, однако ж, убирайтесь, говорю вам, отсюда; я отвечаю за себя только до завтра». При этих словах он не переставал улыбаться, но его неизменная веселость показалась мне страшнее радости дьяволов в Страшном Суде Микеланджело.
— Вот видите, — сказала Даниелла Брюмьеру, — вам надо уехать! Опасность для вас еще не миновала.
— Конечно, лишь только я буду в состоянии передвигать ноги, я покину эту проклятую страну.
Вечером пришла к нам Мариуччия. Брюмьер хотел непременно слышать ее рассказ о примирении Медоры с. теткой и просил нашу любезную тетеньку не пропускать ничего из насмешек, которые, без сомнения, должны были к нему относиться. Но в Пикколомини ничего не знали о его печальном приключении. Думали, что он вчера еще получил отставку и в ту же ночь уехал. Медора хорошо обделала дела свои. Она вошла к тетке во время завтрака, кинулась на колени и просила прощения за свою непокорность. Леди Гэрриет прочла ей наставление, имевшее предметом ее образ жизни, ее прогулки верхом в неуказанные часы, а в особенности неприличную короткость с Брюмьером. В эту минуту князь, разыгрывавший за дверью роль милого малютки, тоже прибежал упасть к стопам миледи и объявил себя счастливым супругом, кончилось тем, что все вместе позавтракали очень дружелюбно.
Назавтра князь приехал в Мондрагоне рано утром и пожелал видеть Брюмьера.
— Милостивый государь, — сказал он ему, — я очень досадил вам и готов дать вам в том удовлетворение; но прежде всего я хочу избавить вас от опасности, которая, как я узнал от моего управителя Бенвенуто, усиливается с каждой минутой. Я уезжаю отсюда не ранее, как послезавтра. Вы можете взять мою карету и сегодня же ехать; Орландо и Бенвенуто проводят вас до Рима; оттуда вы поедете в Чивита-Веккию с Орландо, который там и дождется меня. Вы завтра же можете сесть на пароход; а потом мы увидимся, где и когда вам будет угодно.