– Понятно.
Айдаров ушел, а Ефимов сел на дерево, сломанное взрывом, и некоторое время в одиночестве разглядывал карту. Он хотел понять, куда могли пойти боевики, покинувшие базу.
Однозначного ответа на этот вопрос не имелось, зато с легкостью можно было определить, что бородач, убитый Сергеем, двигался со стороны села, обозначенного на карте. Судя по всему, разгрузку он нацепил уже давно. Чтобы она не бросалась в глаза, покойничек надел сверху спортивную куртку, а оружие взял позже. Возможно, незадолго до своей смерти. Где-то вблизи русла однозначно существовал тайник. В нем хранился только один автомат, или же там было что-то еще?
– На приеме! – недовольно отозвался Кострыкин.
Его недовольство было вполне понятно. Разведчики нашли схрон с импортным камуфляжем и успешно его дербанили. Разговаривая с ротным, Иван вполне мог остаться без вожделенной добычи.
– Ваня, для тебя поступило распоряжение. Сейчас вновь переходишь на основную частоту и докладываешь. – Последовала небольшая пауза. – Записывай или запоминай: «При осмотре местности обнаружен труп боевика…»
Донбасс продолжал диктовать, а у группника вопросительно выгибались брови. Он хотел о чем-то переспросить ротного, но забыл суть дела.
На вопрос Кречетова, все ли он понял, Иван ответил по-военному строго:
– Так точно!
Ефимов подошел к Кострыкину, сидевшему подле радиста, когда тот уже наполовину надиктовал предстоящее сообщение:
– Обнаружен труп члена незаконного…
От этих слов Ефимов даже споткнулся. Труп? О каком именно покойнике идет речь?
Он с подозрением заглянул через плечо радиста, записывающего текст, и прочитал: «По координатам… произвел досмотр результатов БШУ по территории базы НВФ. Обнаружил… – Далее шло перечисление того, что действительно было замечено, затем с отдельной строки:
– В прилегающем кустарнике найден труп члена незаконного вооруженного формирования. Сделан фотоотчет. При убитом обнаружен автомат «АКС-74». При дальнейшем осмотре на территории базы выявлены…»
Группник диктовал, а Ефимов мысленно продолжил:
«Многочисленные потеки крови, окровавленные бинты и множественные следы волочения».
Сергей хотел добавить что-то еще, но внезапно споткнулся о новую мысль, стрелой промчавшуюся в голове. Она сделала его лицо серьезным, оформилась в конкретный вывод, и он вдруг понял то, что до сих пор не дошло до Кострыкина, диктовавшего радиограмму.
«Уничтоженный боевик был один, – подумал Сергей. – Фотографии имелись в наличии тоже только те, что были сделаны в русле. Это верно, как дважды два четыре. А значит, и в том, труп какого именно боевика начальство желало выдать за результат бомбежки, сомневаться тоже не приходится.