— Баннус не подстрекатель, — тихо сказала Мириам. — Он страждущая душа, чье горе обернулось оружием. Он потерял самого близкого человека и не может простить этого. Вот в чем наше отличие, Катон. По крайней мере, это главное отличие… Мои люди — почти всё, что осталось от истинного движения. Когда Иерусалим превратился в змеиное гнездо, мы решили найти другое место для жилья — подальше от всех. И поэтому пришли сюда. Я не хотела вспоминать о тех, кто отнял у моего сына жизнь… — Губы Мириам дрогнули, она сглотнула и продолжила: — Мы вне их власти и принимаем всех, кто захочет к нам присоединиться.
— Всех? — улыбнулся Катон. — Даже язычников?
— Нет, — согласилась Мириам. — Но у нас есть и такие, кто хочет расширить движение, распространить нашу веру среди других народов. Это единственный способ сохранить наследие моего сына, чтобы оно не ушло за ним в могилу. — Мириам помолчала, ласково проведя рукой по сундучку. — Сейчас эта деревня, по сути, все, что у нас есть. Как ты сказал, это не рай на земле, но мы хотя бы свободны от идей, обращающих людей друг против друга. Так что в каком-то смысле здесь рай, Катон. По крайней мере, был, пока не появились вы с Симеоном.
Катон посмотрел на деревню, где виднелись почерневшие угловые столбы дома Мириам.
— Расскажи про Симеона. Откуда ты его так хорошо знаешь?
— Симеона? — Мириам улыбнулась. — Он был еще одним другом моего сына. Очень близким другом. Я думаю, именно из-за этого не осталось теплых чувств между Баннусом и Симеоном. Они были добрыми друзьями, пока не начали соперничать за внимание Иегошуа. Ближе к концу стало ясно, что мой сын отдает предпочтение Симеону. Он даже придумал Симеону прозвище. Как же он говорил? Ах да — Кифа. — Мириам ласково улыбнулась. — На нашем языке это значит «камень».
— А Баннус знал, что Симеон — любимец твоего сына?
— Боюсь, что да. Похоже, этим отчасти объясняется обида.
— А что стало с Симеоном после смерти твоего сына?
— Какое-то время он пытался поддерживать движение в Иерусалиме. Но священники наняли людей выследить его, убили его жену и сыновей. Симеон сбежал из города и скрылся. Несколько лет назад он снова объявился тут и с тех пор путешествует по этим землям. Он общается с последователями моего сына, хотя здесь я вижу его редко. Не так часто, как хотелось бы. Он добрый человек. Добрый и отзывчивый; надеюсь, когда-нибудь он решит осесть и посвятит себя чему-нибудь. — Мириам улыбнулась.
— Значит, ему можно доверять, — полувопросительно заметил Катон.
Мириам кивнула.
— Ты можешь ему доверять.