На меня направлен вежливый, но безразличный взгляд.
– Слушаю вас, майор…
– Здравия желаю, товарищ маршал!
– Не надо, голубчик, не на строевом смотру ведь… Да и лежа я доклады и рапорты принимать не привык… Вы по какому вопросу?
– Товарищ маршал, я займу у вас две минуты… Если не захотите продолжить наш разговор. Вот ваше лекарство.
– А что, голубчик, Центральный госпиталь ВВС теперь лучше, чем Кремлевка? – В глазах маршала появилась тень улыбки.
– А я не из Медсанупра ВВС, товарищ маршал…
– Да? – страха в глазах не было. Наоборот – показался явный интерес. Но на закрытую дверь маршал все же взглянул. – А откуда тогда вы? Ангел с небес?
– Ну, ангел – не ангел, но на одной планете я был сыном бога…
Маршал аж подскочил.
– А ну-ка, ну-ка, майор… Помогите мне приподняться… Подушки повыше…
В приоткрытом вороте великоватой для его исхудавшего тела ночной рубашки я увидел старую, потемневшую от времени и пота деревянную ладанку. Я где-то читал о ней. Более двухсот лет она передавалась в роду маршала. Сталин тоже знал о ней. Знал – и молчал. Он очень уважал Шапошникова. К нему – одному из немногих, очень немногих, – Сталин обращался по имени-отчеству: «Борис Михайлович». Такое уважение дорогого стоит.
– …Вот так, хорошо. Берите стул. Или, нет, – садитесь во-о-н в то кресло, в нем будет поудобнее… Да оно и лучше подойдет сыну бога. А по батюшке вас как величать? Саваофович?
Теперь глаза маршала откровенно смеялись. Интересно, что он нашел тут смешного? Он ведь глубоко верующий человек. Да и в ушедшей в прошлое в 17-м году империи это было общепринято.
– Нет, товарищ маршал, Адрианович! Или – Перунович… Это как посмотреть.
– Ну-ка, ну-ка, голубчик, продолжайте, прошу вас… Мне уже и без ваших лекарств стало лучше, уверяю вас, майор! Рассказывайте!
– Хорошо, товарищ маршал…
– Давайте без чинов… я ведь уже сказал. Вы пришли навестить больного старика? Лечить его? Вот и давайте вновь познакомимся, товарищ лекарь, – Борис Михайлович Шапошников! А вас как звать-величать?
– Кошаков, Вадим Игнатьевич Кошаков… Там, где я был сыном бога, меня звали Тур. Но, прежде чем начать разговор, Борис Михайлович, дайте-ка я вам поставлю вот эту штуку… на сгиб локтя или на запястье… Не беспокойтесь – это лекарство. Не из госпиталя, берите выше! Из горних, можно сказать, вершин! Из другого мира. Нам не помешают? Нет? Тогда – слушайте…
И я начал свой рассказ. Глядя прямо ему в глаза…
Прошло около часа. Шапошников порозовел, он непосредственно охал и ахал в ходе моего рассказа. Самочувствие его явно улучшилось.