Тем не менее пока что все указывало именно на то, что дружбе с Соболевским пришел конец. Я не знала, как он, что он, помирился ли с Яной, грустит или, может быть, нашел другую девушку. Это продолжалось до тех пор, пока однажды - уже в середине августа - не выдался жаркий день и мы с Димой не захотели пойти на пляж.
Все здесь было так же, как в июле: древнего поверья о том, что купаться после Ильина дня нельзя, похоже, никто уже не придерживался. По песку приходилось ходить зигзагами: всюду кто-то лежал. Компания игроков в волейбол была на обычном месте: я даже узнала того дедушку, из-за которого мяч как-то раз угодил в меня. Впрочем, солнце, конечно, не жарило так, как раньше. И вода уже зацвела: вылезая из нее после купания, я обнаружила, что под купальник набились малюсенькие зеленые водоросли.
А еще я обнаружила Соболевского.
- Ты не представляешь, что я видела! - сообщила я Диме, вернувшись на расстеленное нами одеяло.
- Марсианина?
- Нет, Костю. Я немного проплыла вдоль берега и заметила его в другой части пляжа. Вон там, за детским «лягушатником». - Слева от нас небольшая часть водоема была огорожена специльной решеткой для безопасности малышей. - А знаешь, что главное? Он пришел с Яной!
- Значит, он простил ее?
- Выходит, что простил.
- Ну и зря, - Дима хмыкнул. - Вот я не простил бы. Больно уж наглая эта Яна. Вряд ли она раскаялась.
- Может, и раскаялась. Ведь мы-то с тобой не знаем! Вдруг она поняла, что на самом деле любит только Костю?
- Себя она любит, - сказал Абакумов презрительно.
Мне хотелось возразить, но я так и не нашла, что сказать.
- Ну, по крайней мере, это выбор Соболевского. Он очень ее любит…
- Ну и дурак!
Спустя некоторое время мы с Димой заговорили о чем-то другом и продолжили развлекаться. Конечно, в тот день я еще мысленно возвращалась к Косте и Яне. Думала, что раз они помирились друг с другом, помирятся и со мной. Может, завтра, может, через неделю, может, после начала учебного года… Раз они вместе и счастливы, то дуться за что-либо на меня им совершенно нет никакого резона. Так рассужадала я…
…Не подозревая еще, что скоро жизнь преподнесет мне очередной сюрприз.
Впрочем, прежде чем я получила сюрприз, произошло нечто, чему уже давно пора было случиться. Часы, проведенные за компьютером и за книгами по математике, принесли мне не только новые знания. Мама, в очередной раз заметив, как я щурюсь, разглядывая какую-то вывеску вдалеке, отвела меня к окулисту, и тот прописал мне очки.
Разумеется, я была не в восторге. Тем более что ввиду недостатка денег очки пришлось купить не те, что мне хотелось бы - изящные, тонюсенькие, - а самые безобразные и дешевые: в грубой черной оправе, нелепо-круглые и превращающие любую девушку в эталон синего чулка. Впрочем, Дима, как настоящий джентльмен, сказал, что с этой дрянью на носу я нравлюсь ему даже больше: он-де считает, что дама в очках выглядит более трогательной, хрупкой и вызывает желание позаботиться о ней. Была то правда или просто утешение, не знаю. В любом случае я ощущала себя уродом. Кроме того, в летнюю жару переносица под очками жутко потела. В общем, вся эта история с новым «аксессуаром» расстроила меня так, что я потеряла всякий интерес к своим летним платьям и принялась одеваться и причесываться тяп-ляп: какой смысл наряжаться, если я теперь по-любому буду страшилищем?