Тетя изумленно смотрела на нее.
— Ты вроде бы собиралась сшить из него подушки. Для Тайгер-хауса, ты ведь говорила. Ты сказала, что на два платья его не хватит.
— Ну да, — кивнула мать Дейзи, теребя пальцами муслин. — Но подушки — это скучно. Так что теперь это платье. — Она подмигнула Дейзи: — И только посмотрите на нее, разве она не очаровательна?
Губы матери раздвигались, обнажая белые зубы, ее рука описывала идеальную дугу, чтобы поправить пояс, и Дейзи показалось, что она наблюдает за пантерой или еще каким-то диким животным, которое только что пообедало и теперь довольно облизывается. Может, подумала Дейзи, это то самое нечто, о котором говорила мать. Дикое и прекрасное и в то же время — страшное.
Она не могла заставить себя взглянуть на тетю в ее мятом платье, с лобстерной досадой на губах.
— А тетя Хелена? Она сегодня прекрасна, правда, милая?
— Да, — ответила Дейзи, вдруг разозлившись на мать. — Я переоденусь, — пробормотала она и выбежала из комнаты.
В своей комнате она сняла халат и осмотрела себя в зеркале. Погадала, какими же будут ее груди, когда наконец появятся. Пока это был лишь намек, а не грудь, — незавершенные наброски вроде тех, что она видела в музее, куда ее водила мать. Вспомнила горничную Уилкокса, ее искусанные груди. И отвела взгляд. Порывшись в шкафу, вытащила свое праздничное платье. Это был белый льняной сарафан с большими жесткими оборками и красным шелковым кушаком. Мать сдалась и выпустила подол, так что пышная юбка теперь была на два дюйма ниже колена, благодаря этому Дейзи чувствовала себя более взрослой. Положив платье на кровать, Дейзи увидела возле подушки записку, написанную твердым почерком матери, поверх записки лежала маленькая круглая брошка с жемчужинами.
Для моей милой Дейзи.
Я уверена, ты будешь самой красивой девочкой на празднике.
Приколи ее к своему кушаку.
С любовью, мама.
Дейзи захлестнула волна любви к матери, и вся злость на эти ярко-красные губы, растянутые в тигриной улыбке, испарилась.
Справившись с платьем, она оглядела себя в зеркале и вздохнула. По-прежнему выглядит как младенец. Достав из тайника помаду, она накрасила губы холодным розовым тоном. Пока она морщила лицо и чмокала губами, за ее спиной вдруг возник Эд.
— Твоей матери это не понравится, — сказал он.
— Подумаешь, — ответила Дейзи, но все же стерла помаду тыльной стороной руки. — Сколько раз тебе говорить, Эд Льюис, нечего за мной шпионить.
— Я не шпионил за тобой, — возразил он. — Ты могла видеть меня в зеркале. Выглядишь привлекательно.
— Адовы колокольчики, кто так говорит — привлекательно?