…Что Гараву нравилось в здешней торговле — очень редко встречались люди, которые торговали без души, ради прибыли. С чем это было связано — воздух хороший, или просто большинство торговали тем же, что сами делали, — неизвестно, но только почти в каждой лавке, что в крупной, что в средней, что в мелкой, хозяин был не только «местом, куда складывают деньги», но и большим знатоком своего товара. Нередко даже романтиком его.
Хозяин «Звонких струн» — так называлась лавка, куда вошли оруженосцы, — исключением не являлся. Гарав понял это сразу, как только увидел сидящего на бочке с аккуратно прибитой спинкой — за вполне обычным, правда, столом — немолодого мужчину в коричнево-чёрной одежде. На столе рядом с чернильницей лежал украшенный пером берет, в обрамлении длинных седых волос ярко сияла в свете, падавшем в большое окно, лысина. Ещё у мужчины были клювовидный нос, седая бородка и короткие усики. Тоже седые. Мужчина яростно строчил по бумаге обкусанным пером.
Это было первое, что Гарав увидел. Потом он обратил внимание на увешанные различными инструментами стены, торгующегося у откинутого окна-прилавка с покупателем мальчишку и троих молодых парней, которые под руководством немолодой, но ещё очень красивой женщины за столом у дальней стены занимались изготовлением чего-то музыкального. Гарав смог определить только процесс обрезания натянутой на барабан мокрой кожи.
Лютни на стене тоже висели, кстати.
Несмотря на свою очевидную творческую занятость, хозяин лавки отреагировал на появление покупателей мгновенно и, поднявшись, махнул перед собой беретом. Мальчишки — без украшений, с одними кинжалами на поясах, в простых рубахах навыпуск, полотняных коротких штанах и сандалиях на босу ногу — богатыми покупателями не выглядели, но мастер определил их статус мгновенно:
— Чем могу служить, оруженосцы? — неожиданно весело спросил он высоким голосом, совсем не старческим. — За умеренную плату составляем стихотворные послания девицам, за неумеренную — поём их под указанными окнами, за совсем нескромную — закрываем разевающего рот под наше пение оруженосца от помоев, которыми начинают поливать из этих окон после третьей песни. Мастер Фолоуди к вашим услугам. — И махнул перед собой ловко подхваченным со стола беретом, после чего водрузил его на лысину.
— Я слагаю стихи и пою их сам, мастер Фолоуди, — улыбнулся Гарав и повёл рукой в сторону: — Оруженосец славного рыцаря Эйнора сына Иолфа Гарав Ульфойл — к вашим услугам.
— Оруженосец славного рыцаря Эйнора сына Иолфа Фередир сын Фаэла — к вашим услугам, — повторил Фередир, но Фолоуди всмотрелся в Гарава: