что сторона, на которой я стою, — права. Понимаешь, это не доказывают. Это
знают. И всё тут. Как ты знаешь, что вот — в чаше прокисло вино, а в этой — хорошее. Хотя, конечно, можно с подвешенным языком доказать, что вино не прокисло, а перешло в некое новое, даже более полезное качество, разве уксус не полезен? И так далее. Но уксус — это не вино. Не о чем говорить.
Жрец слушал. В его глазах, только что насмешливо-снисходительных, появилась золотыми искорками злость. Гарав видел её. И мысленно насмехался. Ну что, софистик (пришло откуда-то слово)? Тебя наверняка научили логично доказывать, что чёрное — это белое, а кушать навоз — способствует долголетию, и ты в этом можешь убедить кого угодно. А вот что ты станешь делать с тем, кто не собирается спорить с тобой, а просто стоит и смеется над тобой, держа руку на мече?
Эх, блин! Здорово-то как! Гарав от наслаждения даже пальцы в сапогах поджал. Вот такая она — настоящая жизнь! Не нужно доказывать своих дурацких юридических и моральных прав на свою родину, историю, веру — просто стой крепко и держись смело. И жди — не наряда ОМОНа, вызванного оппонентом (Пашка, да кыш же!!!), а — чего стоит он сам?
Лехтэ чуть поклонился. И, повернувшись, пошёл в храм — как ни в чём не бывало. Гарав улыбался ему в спину — открыто, широко. Потом крикнул:
— Передай привет Неназываемому, жрец! Где он там сейчас обретается?! Хххаа! — И, тоже развернувшись, пошёл по улице, громко и дерзко насвистывая Марш Золотой Гвардии. Шёл так, чтобы побольше задевать всех — локтями, мечом, — и идущие навстречу поспешно раздавались к стенам. А и пёс с ними! Если они терпят у себя храм Морготу — посторонятся, не убудет!
Он чувствовал себя так, будто выиграл тяжёлый бой. И воинственно вздёрнул голову, когда ему явственно преградили путь и раздался голос:
— О! Какая нежданная и приятная встреча! Приветствую тебя, оруженосец храброго, словно лев, и величественного, как скалы на краю пустыни, рыцаря Эйнора!
Гарав слегка недоумённо посмотрел на раскинувшего руки увешанного золотом толстячка в свободных ало-чёрно-золотых одеждах и круглой шапочке. Даже сандалии толстячка были украшены золотом и драгоценностями, а щекастая смуглая физиономия излучала самое искреннее расположение. Двое фиолетовокожих амбалов с палками слева и справа от него были совершенно равнодушны, тощий мужик с опахалом позади — уныл. Но нежданный знакомец показался на самом деле знакомым и самому Гараву… и, напрягши память, он тоже улыбнулся в ответ — невольно:
— Прости, почтенный купец, я не знаю твоего имени, но и правда помню тебя по Форност Эрайну. — Гарав чуть поклонился, на самом деле вспомнив, что с этим харадримцем разговаривал Эйнор — в тот день, когда ему, Гараву, покупали доспехи и коня.