В небе звёзды горят…
Лишь деревья твои
Меж собой говорят.
Взявшись за руки, мы,
Словно дети, идём…
Посреди звёзд и тьмы
Мы с тобою вдвоём…
Гарав только теперь понял, что его очень внимательно слушают. И дело не в том, что Ториэ, удивлённо бросивший на Гарава короткий взгляд, подыгрывает очень умело, нет… До этого он просто пел себе и пел… и думал, что поёт для Мэлет, которой так ни разу и не спел. А теперь понял, что слушают его все… Именно его. Не музыку, а песню…
— То, что я сотворил,
Я тебе подарю —
И однажды светил
Мы увидим зарю.
Мы с тобою пройдём
Через тысячу лет.
И мы будем вдвоём —
В мгновенной тишине улыбающаяся и с блестящими глазами княгиня Гваэль чуть наклонилась к Гараву и поцеловала мальчика между бровей. Гарав вспыхнул, испуганно дёрнулся, проклиная свою дурацкую способность ярко алеть. А ещё поцелуй напомнил маму… и Гарав спрятал глаза:
— Благодарю… — прошептал он, отступая и не поднимая глаз.
— Бедный мальчик… — негромко сказала женщина Нараку, думая, что Гарав уже не слышит. — Не помнить своей семьи… а ведь где-то женщина ждёт, надеется… Если бы наш Олза…
Князь свёл брови:
— Дай вам волю — вы их будете облизывать от колыбели до гроба… Оруженосец, ты куда?! — загремел он, сводя брови, и Гарав застыл на месте и выпрямился. — Женщинам ты спел, а мужчинам?!
… — Вновь сотрясается земля от топота копыт,
И стонет ветер в ковылях, и сталь мечей звенит,
Высокий чистый звук рогов зовет нас за собой;
Бессчетно воинство врагов, и страшен будет бой.
Не подведет меня скакун, и верен мне мой меч,
И будет вязь священных рун в бою меня беречь.
И сердце рвется из груди в такт топота копыт,
И страх остался позади, а конь вперед летит.
Играет солнца на клинке безжалостный огонь;
Пока я жив, и меч в руке, не разожму ладонь.
Ложится под ноги трава, и ветер бьет в лицо.
Не места жалости словам в стальных сердцах бойцов.
И рухнул первый враг у ног: не я — так значит он,
От крови алым стал клинок — таков войны закон.
И снова рубящий удар, и снова звон клинка,
И снова страшный смерти дар несет моя рука.
Пускай в безжалостном бою хранит меня мой бог.
Ласкает меч ладонь мою, зовет к победе рог,
И под копытами земле опять назад лететь.
Награда сильным — побеждать, а побежденным — смерть.
[28]Ох — что тут было!!! Крики загремели отовсюду!
— За алые клинки!
— Дагор, Кардолан!
— Отлично, оруженосец!
— За нового барда!
А Нарак сдёрнул со своего пальца и надвинул на палец Гарава тяжёлый золотой перстень-печатку в виде скалящейся драконьей головы с двумя рубинами — глазами (перстень болтался, туда можно было всунуть второй палец мальчишки):