…Фередир, всунувшись в окно-прилавок, весело улыбался, глядя, как старый мастер слушает пояснения друга.
— На пряжке, как иной раз шлем делают?
— Ну да. И шнуровка короче. Вот тут… и тут. И всё. Сможешь это сделать, почтенный мастер?
— Смогу… — Ратферт почесал нос очень несерьёзным жестом. — Вот ведь… Послушай, оруженосец, красивая получится вещь… и необычная… и кожи меньше уйдёт… Что ты скажешь, если я заплачу тебе… ну… десять кастаров. Это хорошая цена, Валар свидетели! А ты разрешишь мне делать такие сандалии и для других.
— Это не мой секрет, — улыбнулся Гарав, стаскивая сапог. Седой мастер ему понравился. — А по правде — и не секрет вовсе. Так что пользуйся им без платы.
— Настаивать не буду, — облегчённо сказал Ратферт, доставая кусок кожи и угольную палочку. — Но тебе сандалии стачаю даром. Подарок за подарок… Ставь-ка ногу сюда… Мою мастерскую ты теперь знаешь, ещё не раз прибежишь. — Он обвёл ступню заказчика палочкой. — На вас-то горит всё ясным пламенем, то в рост прёте, как хлебная нива после тёплого дождичка… вооот… Ещё для девчонки своей прибежишь сапожки заказывать, вон как тот, — он кивнул на Фередира, — так и приплясывал под окном, пока…
— Всё? — сухо спросил Гарав. — Спасибо. Когда зайти?..
… — Зря ты про девчонку сказал, мастер Ратферт. — Фередир задержался у прилавка, хотя Гарав уже уходил по улице. — Его «девчонка» — эльфийская принцесса с севера.
— Вот дурень молодоооооой… — протянул старик, роняя руки. И даже выглянул — посмотреть вслед мальчишке. — Ну слово — дурень! Небось, она его приворожила, у эльфов это раз плюнуть, глянут, улыбнутся, пальцами щёлкнут — и готово. Им только дай над людьми побаловаться.
— Не знаю, — вздохнул Фередир. — Может, и приворожила… Ну и дальше тебе доброго дня, а мы пойдём!
Выяснилось, что Гарав в целом в нормальном настроении. Когда Фередир его догнал, тот как ни в чём не бывало предложил:
— Слушай, помнишь, ты говорил про таверну, про «Пьяного тунца»? Ну когда мы ехали через Рудаур? Пошли туда?
— Пошли! — обрадовался Фередир. — Это недалеко.
Они зашагали плечо в плечо и в ногу, держа руки на рукоятях мечей и поглядывая по сторонам. Гараву вдруг стало необычайно хорошо, так хорошо, что захотелось петь, и даже разлука с Мэлет перестала казаться вечной. И хотя это острое чувство быстро отхлынуло, оно всё же оставило хорошее настроение.
Снизу как будто поднимался порт — ошеломляющий лес мачт, шум погрузки и разгрузки, гомон толпы. Навстречу прошли двое харадримцев с дальнего юга — чернокожие, в свободных алых одеждах, затканных золотом, в небольших круглых шапочках, с тяжёлыми серьгами в мочках ушей и широкими длинными ножами на поясах из крупнозернистой кожи. И — как прорвало. Харадримцы других племён — с тонкими смуглыми лицами, в чалмах, в одежде с широкими рукавами и загнутыми носами сапожек; ещё смуглей, плосконосые, в синевато-чёрной татуировке… Вастаки — невысокие, узкоглазые, с косицами на висках, неуверенно ставящие по камню кривоватые короткие ноги… Кхандцы — бронзовокожие, рослые, с окладистыми бородами в мелких кольцах завивки, с большими тёмными глазами… «Настоящие» северяне — рыжие и белокурые, рослые, могучие, кто с бородой, заплетённой в косу, кто — гладко выбритый, но с почти таким, как у Гарава, «конским хвостом», кто просто с распущенными волосами, с длинными мечами на выложенных янтарём и золотом поясах… Гондорцы — высокие, хмурые черноволосые люди в мрачноватой одежде, с жёсткими лицами, на которых серые глаза казались кусочками чуть подсвеченного солнцем льда… Эльфы — золотоволосые синдар из Линдона, серебристо-пепельные лихолесские нандор, весёлые, быстрые… Невысокие темноволосые дунландцы в волчьих куртках, с короткими мечами, висящими в плоских кольцах, с пристальными тяжёлыми взглядами…