Виктор подошёл к небольшому дому с закрытыми ставнями, бросил беглый взгляд вокруг и уверенно открыл дверь. Спустя две-три минуты от стены дома, стоявшего напротив, отделился человек, быстро пересёк улицу и скрылся за той же дверью. Это был Зигфрид.
В комнате, куда вошёл Зигфрид, его глазам представилась такая картина: Чернов сидел верхом на Гуке, Василий, лицо которого наполовину закрывала косынка, вязал его, ругаясь:
— Чёрт паршивый, ещё кусается!
Девица, вжав голову в плечи, застыла в кресле, сидя спиной к Зигфриду. В квартире всё говорило об относительной состоятельности и даже пахло хорошими духами. Василий, управившись с Гуком, увёл девицу в соседнюю комнату. Чернов помог Гуку подняться. Тот ещё не совсем пришёл в себя, растерянно и зло озирался.
— Что, не ждали? — весело поинтересовался Николай.
Гук молчал, облизывая пересохшие губы.
— Дай ему воды, — посоветовал Зигфрид.
— Так это вы устроили? — догадался Гук. — Боже, какого я свалял дурака!
— Вы уверены, что не сваляли дурака много раньше? — со значением спросил Зигфрид.
— Развяжите мне руки. Не могу же я пить по-собачьи.
Зигфрид, наливая воду в стакан, спокойно ответил:
— Сразу видно, что вам, Виктор Гук, не приходилось быть связанным, иначе умели бы пить, как вы выразились, по-собачьи.
— Вам-то что за дело! — обозлился Гук.
Чернов развязал ему руки, придвинул к нему стул и опять весело заявил:
— А теперь вы должны развязать свой язык!
— Кто вы такие?
— Вначале объясните смысл фразы насчёт того, что вы сваляли дурака, — сказал Зигфрид.
Гук, отпив воды, криво улыбнулся:
— Когда вас допрашивал обер-лейтенант Фишер, я подумал, что вы не тот, за кого себя выдаёте. Мне знакомо ваше лицо, но не могу вспомнить, почему. Решил пока не говорить, выждать, а потом продать подороже. А надо было сразу сказать! Тогда бы не сидел вот тут, как дурак!
— Ну, если бы вы опередили и «продали» меня подороже, вам бы тоже не поздоровилось.
— Не понимаю.
— Перестаньте притворяться!
— Но я слишком маленький человек и не понимаю, что вам от меня нужно.
— Что нужно, скажем, но прежде хочу предупредить: надеемся на ваше благоразумие.
— А на чьё благоразумие могу я надеяться? Где гарантия, что вы меня не прикончите?
— Мы рук марать не станем. Это сделают немцы, причём с особой жестокостью — они страсть как не любят предателей.
— Как вы это сделаете?
— Перешлём им компрометирующие вас материалы, и они с вами расправятся.
— Мне надо подумать. Дайте хоть пару дней.
— Не дадим.
— Чего вы добиваетесь?
— Поначалу нас устроят сведения о структуре гестапо, полиции безопасности, о руководителях и тайных агентах.