Киллер промолчал. Он небрежно бросил на камни пистолет и с прежней неторопливостью сел в машину на пассажирское сиденье. Тихо заурчал мотор, и Або, не включая фар, плавно вывел машину на шоссе. В зарослях трещали цикады, потрескивал остывающий мотор тяжелого мотоцикла, да чуть слышно с бульканьем вытекала кровь из головы Лео Марини.
* * *
Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь — один из самых известных в России. О нем слышали или читали многие. Во все времена история страны не обходила его стороной. Сюда бежали отчаявшиеся и замученные крепостные крестьяне, сюда бежали и разбойники. Эти стены бомбардировали английские эскадры, от этих стен уходили в плавание рыболовецкие карбасы и первые петровские фрегаты.
Красивые и суровые места. Они как будто пропитаны спокойствием, которое вдохнули в них послушники монастыря, но они пропитаны и болью «беглых» в царские времена, и болью людей из северных лагерей, где в советские времена по большей части содержались политические. Соловкы — олицетворение России, сочетание муки и веры, служения отечеству и незаслуженной кары. Территория святой радости и боли.
Как только не называли Соловецкий архипелаг: и Северная Фиваида, и Северный Афон. А всего-то группа островов у входа в Онежский залив, в юго-западной части Белого моря. Белое море, которое в старину называли еще морем Студеным, Гандвиком, пучиной Соловецкой. Шесть месяцев в году Белое море покрывают дрейфующие льды. Но когда наступает лето, то здесь можно сутками любоваться приливами и отливами, играми тюленей и белух. А эти места славятся таинственными миражами.
Холодные, стылые места, которые чаще утомляют пасмурной погодой, нежели радуют солнцем и голубым небом. И тот, кто побывал здесь хоть раз в жизни, тот долго будет помнить красоту этого края: белые ночи над гладью многочисленных озер и зеленью лесов. Не забыть и не менее прекрасную осень Соловков, которая расцвечивает их пестрыми красками. И зиму, которая покрывает острова белоснежным ковром, а деревья — пушистым искрящимся инеем. И ясные морозные ночи под всполохами северного сияния.
Игумен Лонгин всегда радовался возможности приехать на Соловки. Сама природа этих мест действовала благотворно. Она укрепляла дух, питала веру, пропитывала сущность человеческую святым благоговением. И этот приезд, несмотря на всю важность и необычность цели, тоже отчасти радовал. Волнения, которые порождали события в христианском мире, не угнетали, а звали служить Господу и людям, беззаветно отдавать себя.
В таком волнении он приехал сюда, но сейчас оно отпустило, потому что его мысли были заняты предстоящей очень важной встречей. Молодой игумен шел в пустынной части Большого Соловецкого острова. Здесь, в четырех километрах от поселка, среди леса никогда не бывало многолюдно. Только монахи встречались в этом замечательном оазисе под названием Ботанический сад, Хутор Горка или Макарьевская пустынь по имени настоятеля Соловецкого монастыря Макария, которым тут было основано место уединения и построены две кельи и часовня.