Алексеев пристроился за священником шагах в двадцати и тоже спустился в переход. Миг, и он потерял Лонгина! Вот это класс! Максим быстро прокрутил в голове возможные ходы, все способы, которым его самого учили, которые он постиг в процессе работы. Лонгин мог уйти только вправо, если он мгновенно присел и снял свой черный головной убор. Все правильно, у тех, кто его «ведет», «замылился» глаз именно из-за приметной черной шапочки, черной рясы священника. В толпе рясы не видно, поэтому Лонгин нагнулся, снял скуфью и свернул за угол направо. Там он пройдет какое-то время, скрываясь в толпе, и воспользуется проходным двором, аркой жилого дома.
Максим выскочил на соседнюю улицу и сразу сместился на край тротуара, прибавив при этом шаг. Под таким углом он сразу увидел Лонгина. Тот в самом деле шел со своим головным убором в руках, делая вид, что отряхивает его. Потом неуловимое движение, и он скрылся в дверях большого магазина продуктов. Идея более чем понятна.
Остановившись на краю тротуара, Алексеев, вытащил мобильный телефон и сделал вид, будто отвечает на звонок. Он топтался на месте, поворачиваясь во все стороны, весело болтал с воображаемым собеседником и наблюдал. Сбивая с ног прохожих, двое топтунов рванули в магазин, третьего было не видно. Наверное, проверяет другое возможное направление. Через пару минут отец Лонгин с пакетом фруктов и в скуфье степенно вышел из магазина и двинулся назад по улице. Максим не ошибся — бывший разведчик определил наблюдателей, но не стал отрываться от них. Сегодня и сейчас они ему не мешали, коль скоро он знал об их присутствии и квалификации.
Алексеев дождался, когда наблюдатели, вытирая пот с лица, пристроятся за священником, и пошел следом. Теперь их путь в самом деле лежал в сторону храма. Сейчас можно больше не снимать, но Максим не стал выключать камеру, объектив которой был встроен в боковину его хитрой сумки-планшета вместо одной из клепок. Для его дела личности наблюдателей очень важны, и их стоило запечатлеть. А раз за священником следили, значит, могло еще что-то произойти, и это следовало также заснять.
Максиму очень хотелось войти в храм, но он понимал, что это не только опасно, потому что наблюдатели его могут «срисовать», но и бесполезно. Скорее всего священника проводят куда-то в недра церкви, куда никому из посторонних доступа нет. Неоправданный риск, лучше уж ждать снаружи и наблюдать за этими тремя парнями.
А, нет! Появился четвертый… Из подкатившего к тротуару синего «Рено» вышел мужчина средних лет и среднего роста. Какой-то он был весь средний, неприметный. И одежда, характерная для Рима в это время года. И внешность, характерная для местного жителя. Хотя, наверное, он несколько смугловат для итальянца, но это могло быть загаром, если он, например, год работал в Африке. Максим не мог различить человека простым взглядом, а доставать на виду прохожих бинокль не рискнул.