Четвертая группа крови очень редкая. Она встречается лишь у четырех процентов населения.
— Мне это показалось подозрительным, — объяснил Винго. — Я же знаю, что Эмберги вас ненавидит. Он всегда так груб с вами, доктор Скарпетта, просто жалко смотреть. Вот я и спросил Фреда…
— Охранника?
— Его. Я спросил Фреда, не видел ли он кого в морге — ну, того, кого там быть не должно. А он и говорит: «Видел я одного пижона в понедельник, ближе к вечеру». Фред начал обход, и тут ему приспичило в туалет. И вот когда он оттуда вышел, этот белый пижон как раз туда зашел — в туалет, я имею в виду. А в руках у пижона были какие-то бумажные пакеты. Фред ничего не сказал и продолжил обход.
— Это был Эмберги?
— Фред не помнит. Он говорит, для него все белые на одно лицо. Только этого типа Фред отметил, потому что у него было красивое серебряное кольцо с большим голубым камнем. Не первой молодости пижон, костлявый и практически лысый.
— Так, значит, Эмберги сам с себя взял мазки? — предположил Марино.
— Мазки были изо рта, — вспомнила я. — И никаких телец Барра. Короче, сплошные игрек-хромосомы — прямые доказательства наличия члена.
— Когда вы называете вещи своими именами, я просто тащусь, — ухмыльнулся Марино. — Стало быть, Эмберги возил тампонами у себя за щеками. Ладно, хоть не в заднице. Потом оставил мазки на предметных стеклах, налепил ярлык — и вперед.
— Ярлык из дела Лори Петерсен, — снова перебила я, на этот раз с сомнением в голосе.
— А потом Эмберги засунул все в морозильник, чтобы вы решили, будто у вас крыша поехала. Черт, а может, он и в базу данных влез? — Марино опять рассмеялся. — Вот здорово! Теперь мы припрем его к стенке!
Взлом базы данных произошел, скорее всего, в выходные, точнее, в ночь с пятницы на субботу. Уэсли заметил на экране команды в субботу утром, когда приехал за отчетом о вскрытии Маккоркла. Кто-то пытался открыть файл с делом Хенны Ярборо. Выяснить кто, разумеется, не удалось. Мы ждали, когда Уэсли получит информацию из телефонной компании.
А я-то думала, что это Маккоркл в пятницу вечером, перед тем как напасть на меня, влез в компьютер.
— Если в базу данных проник Эмберги, — напомнила я, — то ему за это ничего не будет. Он имеет право. У него есть полномочия, чтобы получать любые сведения. Мы не докажем, что он изменил записи.
Мы смотрели на окурок в пластиковом пакетике.
Подделка данных, обман… Не многовато ли «полномочий» даже для губернатора, тем более для Эмберги? Уголовщина — она и в Африке уголовщина. Но вот сможем ли мы доказать виновность Эмберги?