Шестого июня, в пятницу, в Ричмонде лил дождь.
Дождь начался на рассвете. Он шел целый день и к вечеру сбил чашечки лилий — торчали только голые стебли; лепестки, еще недавно белые, а теперь потемневшие, устилали тротуар. Улицы превратились в реки, а игровые площадки и газоны — в болота. Я заснула под стук капель по шиферной крыше и увидела прескверный сон. Короткая летняя ночь постепенно уступала место тусклому и туманному утру.
Мне снилось, будто сквозь стекло, иссеченное дождем, на меня уставилось белое лицо — бесформенное, нечеловеческое. Оно походило на лицо самодельной куклы — ну, когда вместо головы — набитый ватой чулок, на котором нарисованы глаза, нос и все остальное. Дешевые чернила расплылись, и из-за окна смотрело лишь белое пятно, однако выражение этого пятна было вполне определенное: злоба просто сочилась из мутных глаз, а капроновый провал рта таил дьявольскую хитрость.
Я проснулась — за окном царила темнота. Зазвонил телефон, и только тогда я поняла, что меня разбудило. Долго нашаривать трубку не пришлось — аппарат стоял на прикроватной тумбочке.
— Доктор Скарпетта?
— Слушаю. — Я зажгла свет. 2:33.
— Это Пит Марино. У нас труп. Адрес — Беркли-авеню, 5602. Думаю, вам следует приехать. Жертва — Лори Петерсен, белая, тридцати лет. Обнаружена мужем полчаса назад…
Сержант Марино мог бы и не вдаваться в подробности. Я все поняла, едва услышав в трубке его голос. А может быть, даже раньше — когда зазвонил телефон. Люди, верящие в оборотней, боятся полнолуния, я же с некоторых пор стала бояться ночей с пятницы на субботу, точнее, времени с полуночи до трех утра, когда город безмятежно спал.
Как правило, на место преступления вызывают дежурного медэксперта. Но сегодняшнее убийство, несомненно, имело связь с тремя предыдущими. После второго убийства я настоятельно попросила сержанта Марино немедленно — независимо от времени суток — позвонить мне, если снова произойдет нечто подобное. Марино согласился, хоть и без энтузиазма. Дело в том, что два года назад меня назначили главным судмедэкспертом штата Вирджиния, и с тех самых пор Марино стал просто невыносим. Никогда не могла понять: он вообще женоненавистник или только я вызываю у него отрицательные эмоции?
— Беркли — это в южной части города. Вы знаете, как туда проехать? — Марино, по обыкновению, не преминул меня уколоть.
Пришлось признаться, что понятия не имею, и наскоро записать его ценные указания. Я окончательно проснулась — адреналин взбадривает не хуже кофе. Черный саквояж, весьма потертый, я всегда держу под рукой. А в доме стояла тишина…
