— В каком смысле?
— А в таком, совет иммигрантов существует лишь в виде страничке в интернете и конец! Министерству Справедливости и Равноправия не выгодно, чтобы иммигранты были вовлечены в законотворческий процесс относительно интеграции иммигрантов.
— Это называется… — хотел было я произнести свою версию, но Олег перебил меня:
— С их стороны это такой вот сценарий: ты сидишь в баре, и очаровательная незнакомка соблазнительно смотрит на тебя, сочно облизывает свои губы, и снова смотрит на тебя, ты набираешься смелости, подходишь к ней, пытаешься познакомиться, а она тебя игнорирует, и её друзья смеются над тобой.
— То есть, ты хочешь сказать, что министерство справедливости смеётся над нами?
— Ты сам это сказал, Саня, оно дразнит нас, так как дразнят собаку — хорошо дразнить, когда она на цепи.
— Олег, ну а не получится у них вот так, как это бывает с женщиной. Она сначала дразнит, а потом жалеет, что не дала.
— Нет, Саша, министерство никогда не пожалеет, скорее пожалеем мы, потому что в этой Кама–Сутре, как ты не изворачивайся, министерство всегда сверху оказывается.
— Да… мне так кажется, что эмиграция вообще, это побег от несправедливой бедности к бедной несправедливости… и веришь ли, Олег, эта бедная несправедливость усугубляется отсутствием уважения к тебе. А хуже всего, что пока ты терпишь это унижение, ты теряешь самоуважение. Я перестал себя уважать, понимаешь? Я сам себя ощущаю яхтой, которая осталась без паруса, без вёсел, и что страшнее всего — без якоря. Меня несёт на скалы, и я чувствую, что вот–вот и разобьёт в щепки. Я решился. Я вернусь на родину точно! Скоро, надеюсь, приедет жена и детишки. Недельку поездим по Ирландии, наверняка тут есть что посмотреть, какие‑нибудь исторические памятники, культурные достопримечательности. Веришь ли, несколько лет живу здесь, а кроме травы ничего не видел, да и та всегда серого цвета, потому что по пути на работу — ещё ночь, возвращаюсь — уже ночь. Короче неделька, и домой! Домой навсегда!!!
Падди нанимал дешёвых работников, в надежде заработать больше и больше, тратить меньше и меньше. Чтобы платить меньше законного минимума, Падди подбирал ласковые слова, как жених ухаживает за невестой: «Какая ты, хорошая работница, Вильма! У тебя такие честные и добрые глаза, не то, что у этого Александра — злые и хитрые!»
Какой цинизм! Какая явная двуличность, выпирающая наружу как открытый перелом. Какая оборотистость и прижимистость!
Падди увеличивал количество грибов, нарушая технические возможности и все санитарные нормы: «Я же ничего не теряю, работникам расценки устанавливаю сам, и плачу за вес по минимуму! Мне платят по максимуму. Экономия 600%. Ну не умница ли я?!!»