- Мы же много раз вам говорили…
- Я вам не верю!
- Яков Николаевич, вы же знаете, что любое терпение имеет предел. Если вы не прекратите препираться, то будет дан приказ на… - следователь скривился, демонстрируя свою неприязнь к тому, чем ему придется заниматься. - Как думаете, долго вы продержитесь?
- Будете бить? - С плохо скрываемым отвращением спросил Яков Николаевич.
- Боюсь, что к вам применят особые методы, - бывший начальник Имперской контрразведки побледнел и внутренне как-то поджался. Потому как отлично знал, что под этими методами подразумевалась интенсивная психологическая ломка человека. Самым гадким моментом которой заключался в том, что умереть было нереально. Тихо, не спеша, шаг за шагом, хорошо подготовленные специалисты, натасканные еще во времена польской кампании, сминали любые проявления воли у того бедолаги, что попал под пресс. Причем внешне это никак не проявлялось. Человек как человек, только уставший и очень испуганный.
Яков Николаевич попытался что-то возразить, но не смог. Лишь рот беззвучно открылся несколько раз.
- Вот видите. Вы отлично понимаете, что вас ждет, в случае, если вы откажетесь сотрудничать со следствием. Рано или поздно мы узнаем все. Понимаете? - Следователь был предельно вежлив и сдержан. Допросы шли уже неделю. Тихие, аккуратные и тактичные. С первого взгляда даже и не скажешь, что за Троицкого взялись основательно. Но он сам отлично понимал, что в его ведомстве ничего просто так не делают.
В дверь постучался и вошел поручик. Положил на стол папку и, шепнув на ухо следователю несколько слов, удалился из кабинета. Быстро просмотрев бумаги…
- Так-с, - чуть ли не потирая руки от удовольствия, сказал Клим Егорович. - Вот видите, как все упростилось…. Это акт обыска вашего московского особняка и нижегородской резиденции. И, судя по тому, что сотрудники вашего бывшего ведомства смогли найти, проблемы теперь не только у вас, но и всех ваших ближайших родственников. К актам прилагается калькуляция стоимости имущества, в том числе предметов роскоши, и справка о доходах за последние десять лет. Вам озвучить сумму, которая является традиционно интересной для нашего ведомства?
- Озвучьте, - уже намного спокойнее сказал Троицкий. Впрочем, Клим Егорович просто положил перед Яковом Николаевичем последнюю страницу калькуляции, предоставив возможность самому все прочитать. Троицкий отреагировал далеко не сразу, перечитывая несколько раз этот клочок бумаги, который пахнул на него леденящим ужасом смерти, причем не личной, а куда более жуткой - такой, при которой с тобой в Лету уходят все близкие тебе люди. После последнего прочтения, он на несколько секунд завис, а в его голове пронеслась мысль: "Конец! Это конец… так глупо…". После чего поднял глаза на следователя и спокойно спросил: - Что вы от меня хотите?