– Ты. Ты дал мне это право. Что с тобой? Что произошло? Я…
– Молчать.
Он не повысил голоса, но она осеклась. Девушка не знала этого странного чужака. Он словно поглотил все то настоящее, живое, яростное, что было в ее демоне. Застывшее лицо, равнодушные глаза бледной, выцветшей синевы, седина в волосах, незаметная обычному взгляду, но так отчетливо видимая нииде. Голос, лишенный чувств, утомленный. Ни ярости, ни гнева. Он даже не спрашивал ничего. Что он с собой сотворил?
Рабыня поднялась, подошла к господину и осторожно коснулась льняных, словно подернутых инеем волос.
– Амон…
Он перехватил ее руку и отшвырнул. Но не встал с кресла, лишь с интересом посмотрел на тонкую шею.
– Соскучилась?
– Да.
Безразличная усмешка.
Он не смотрел в глаза, он изучал ее, словно не помнил.
– Раздевайся. Покажи, как ты соскучилась.
– Зачем? – Кэсс покачала головой. – Ты меня не хочешь. Просто собираешься унизить. Для чего тебе это?
– Интересно понять, – квардинг поднял взгляд на собеседницу, и та вздрогнула, – для чего ты мне?
Бездна, разлившаяся в бескрайних черных зрачках, манила, влекла, звала. Невольнице казалось, она падает в пропасть и никогда не достигнет дна. Потому что дна нет. Есть безумие, поглощающее рассудок, и тьма. Беспросветная синильная тьма, которая затопляла душу. Бездна смотрела в нее, жадно пожирая все то светлое, что еще оставалось, что умело чувствовать и дарить чувства.
Девушка стиснула зубы и смогла-таки отвести взгляд. Выдержит. Все выдержит. Если надо – заберет эту бездну себе, но его вытащит. Что он натворил? Зачем? Как? Непроглядная глухая тьма тащила ее за собой. Сдаться. Покориться. Пусть поглотит. Пусть делает, что хочет. Только подчинение. Только пустота, тихая, спокойная…
Руки потянулись к вороту рубахи, медленно развязали тесемки и рывком сдернули единственную одежду. Ниида знала, что тело покрыто ссадинами и синяками, знала, что сильно похудела, если не сказать – отощала, знала, что даже, несмотря на недавнюю ванну, выглядит чумазой замухрышкой. Она ждала унизительных слов. Ему ведь нужно ее унизить. Вот только зачем? Скоро узнает.
Демон осмотрел невольницу и скривился.
– Ты отвратительно худа, – сказал он.
– Да. Как обычно, без тебя забываю поесть, – спокойно ответила та и пожала плечами, словно не стояла перед ним обнаженная, беззащитная, словно не хотела спрятаться от равнодушного взгляда.
На неподвижном лице мелькнула тень легкого удивления.
– Меня не так легко унизить, Амон. С тобой я узнала все: и унижение, и боль, и страх. Тебе нечем меня удивить. И, несмотря на это, я еще спорю с тобой… хозяин.