Ёлка в годы Гражданской войны и послевоенной разрухи
Коренная ломка, которую переживала Россия во время революции и Гражданской войны, не могла не отразиться и на судьбе ёлки. В эпохи, когда рушится мир со всеми его устоями, люди думают не столько о соблюдении обычаев, сколько о своём физическом выживании. Читая дошедшие до нас дневники времён Гражданской войны, видишь, как часто их авторы, не замечая, проходят мимо столь значимых для них в прошлом календарных дат, либо (реже) останавливаются на них, чтобы выплеснуть на бумагу свои горестные раздумья: «Последний день старого года. Проклятый год междуусобицы и всяких болезней. Где мы — на гребне великих испытаний, или не достигли ещё вершины страданий, или ещё суждено пережить нам многое, многое…», — пишет Г.А. Князев 31 декабря 1919 года [189, 177]. Обрядовая жизнь затухает, а календарное время вместе с его праздничными днями как бы перестаёт существовать, лишь изредка напоминая о себе неожиданно возникшим в человеке особым «чувством праздника»: «Рождество. Пришёл домой, переоделся. Несмотря ни на что, чувствуется праздник…», — записывает в день Рождества 1920 года Н.В. Устрялов, которого после революции судьба забросила сначала в Иркутск, а затем в эмиграцию, в Харбин [441, 326]. И всё же, поскольку жизнь продолжается и в экстремальных условиях, то попытка выяснить, что же происходило с ёлкой в эти годы, имеет свои основания.
Бытует мнение, что советская власть запретила ёлку сразу же после октябрьского переворота: «Ёлки в СССР долгое время были официально запрещены. Говорят, их разрешили уже в тридцатые годы по инициативе Н.С. Хрущёва…» [91, 37]. Однако это не так. Сразу после захвата власти большевики на ёлку не посягали. Писатель и переводчик Н.М. Любимов, учившийся в школе послереволюционных лет, вспоминает, что на уроках пения они разучивали вовсе «не революционные гимны, а более соответствующее нашему нежному возрасту», в частности песенку «Ёлочка, ёлочка, / Как мы тебя любим!» [235,