]. Но уже Салтыков-Щедрин, родившийся четырнадцать лет спустя, относился к ёлке иначе: «…воспоминания о виденных мною ёлках навсегда останутся самыми светлыми воспоминаниями пройденной жизни!» — заявляет он [370, III,
78].
И всё же мало-помалу петербургская мода начинала проникать и в усадьбу, хотя ещё в течение долгого времени далеко не во всех помещичьих домах можно было увидеть ёлку на рождественских праздниках. Мемуаристы, вспоминая о своём усадебном детстве 1850-х годов, пишут о том, как они, мечтавшие о ёлке, не получали её из-за недостаточной обеспеченности своих родителей. Это может показаться странным, поскольку, казалось бы, уж где-где как не в деревне еловое дерево могло быть наиболее доступным: стоило только послать за ним в лес мужиков. Однако одного дерева для организации праздника было недостаточно: требовались и украшения, и сласти, и свечи, и подарки для детей. Не каждая семья мелкопоместных дворян была в состояли это осилить.
Кроме того, для устройства ёлки необходимы были определённые знания и навык: для того чтобы подражать жителям столиц, надо было иметь пример для подражания. В 1853 году детская писательница Л.А. Савельева-Ростиславич заметила по этому поводу: «В местах, отдалённых от Петербурга и Москвы, ёлка составляет чрезвычайную редкость не только для детей, но и для их родителей, если эти помещики, по ограниченности своего состояния, не имели средств быть ни в одной из столиц» [367, 117]. Как можно заметить из приведённого высказывания, к началу 1850-х годов барчукам ёлка была уже не только известной, но и желанной, хотя иногда — недостижимой.
Если до середины XIX века в воспоминаниях, посвящённых святкам в помещичьей усадьбе, устройство ёлки не упоминается, то через десять лет положение изменилось. В мемуарах и в переписке членов семьи Льва Толстого рассказы об организации святочных увеселений непременно включают в себя подробности и эпизоды, связанные с ёлкой, которая стала для них обязательным и важнейшим компонентом зимних торжеств. О рождественских праздниках 1863 года свояченица писателя Т.А. Кузминская, живавшая подолгу в Ясной Поляне и считавшая её своим «вторым родительским домом», вспоминает: «Ежедневно устраивались у нас какие-нибудь развлечения: театр, вечера, ёлка и даже катание на тройках» [208, 291]. Два года спустя, 14 декабря 1865 года, в письме к С.А. Толстой она сообщает: «Здесь готовим мы на первый праздник большую ёлку и рисуем фонарики разные и вспоминали, как ты эти вещи умеешь сделать». И далее: «Была великолепная ёлка с подарками и дворовыми детьми. В лунную ночь — катанье на тройке» [208,