А это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это ёлка, а на ёлке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков … Глядит мальчик, дивится, уж и смеётся, а у него болят уже пальчики и на ножках, а на руках стали совсем красные, уж не сгибаются и больно пошевелить.
[123, XXII, 35]
Со временем этот рассказ Достоевского приобрёл репутацию хрестоматийного рождественского текста и многократно переиздавался в сборниках и в святочных хрестоматиях [см., например: 299; 314; 332]. Несмотря на трагический конец, этому варианту свойственна светлая тональность: страдания ребёнка на земле сменяются блаженством вечной жизни на небе и воссоединением его с родными. Для произведений, разрабатывающих этот вариант, образцом служили и другие европейские рождественские тексты, как, например, «Девочка с серными спичками» Андерсена, хорошо известная русскому читателю уже с начала 1840-х годов:
Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щеках её играл румянец, на губах — улыбка, но она была мертва; она замёрзла в последний вечер старого года.
Одно из стихотворных переложений этой сказки, сделанное Л.Н. Трефолевым в 1873 году, заканчивается тем, что явившаяся при свете горящих спичек бабушка
Малютку на руки взяла,
И в небесах она предстала,
Где нет ни горя, нет ни зла…
И Новый год настал. Малютку
Нашли сидящей у стены.
Все спички, сложенные в грудку,
У ней уж были сожжены.
[431, 274]
Действие русских переложений сюжета о «чужой ёлке» обычно переносится в современную российскую обстановку, обрастая деталями местного быта. Так, например, в рассказе А.В. Круглова «Заморыш» (1882) деревенский мальчик, служащий в городе «в людях», засматривается на ёлку в окне богатого дома и в предсмертном сне видит святки в родной деревне [203, 1-2]. О мальчике-сироте, служащем «в людях», повествует и рассказ Стеценко «Стёпкина ёлка» (1888), герой которого в Сочельник бежит из города домой в деревню, засматривается по дороге на «чужую ёлку» и, замерзая, перед смертью видит во сне родной дом [412, 1099-1107]. В рассказе Е.О. Дубровиной «К вечному свету» (1884) такой же деревенский ребёнок в тоске по родной деревне идёт домой, теряется в лесу и засыпает. Во сне ему чудится ёлка и поцелуи отца [125, 1792-1799, 1832-1837]. В рассказе К.М. Станюковича «Рождественская ночь» (1894) мальчик, просящий рождественским вечером милостыню на улицах сибирского города, долго любуется ёлкой, стоя под окном богатого дома; дядя-пьяница, забрав у него милостыню, избивает его. Мальчик заболевает и в предсмертном сне видит блестящую ёлку, лицо своей умершей матери и ощущает её горячие поцелуи [410,