— Не плачьте, моя милая, — утешал ее Майк, поглаживая по голове, ее макушка оказалась как раз на уровне его подбородка.
Неожиданно Мэгги обхватила его шею и принялась тыкаться ртом в его щеку. Чтобы успокоиться, ей мало было объятий Майка, ей требовалось ощутить его тепло во всей полноте, укрыться в нем от опасного и злого мира, поскольку она знала: лишь близость с Майком может ей дать ощущение покоя и безопасности.
Он понимал, какие страхи терзают эту женщину, но никак не ожидал, что она таким образом станет искать у него защиты. Он чувствовал прикосновения ее губ, но осознавал, что к нему лично это не имеет никакого отношения. Мэгги просто не понимала, что творит.
Между тем Мэгги целовала его подбородок, щеки, лоб, и Майк вдруг ощутил, как внутри накапливается и требует выхода его собственная страсть.
Он закрыл глаза, пытаясь противостоять опасной стихии, но это оказалось выше его сил. Слишком долго он жил без женщины и отказаться от этой — умной, очаровательной, обольстительной — он просто не мог.
Обхватив ладонями ее лицо, он отвел смуглым пальцем медную прядь и дал себе волю.
Когда их губы соединились и Мэгги ощутила исходивший от него особенный, мужской запах, у нее закружилась голова и — отчего бы это? — стали подгибаться колени.
Если бы Мэгги отдавала себе отчет в происходящем, она бы поняла, что так, как Майк, ее давно уже никто не целовал. Хоть в голове ее и громоздились ужасы, ей явно нравились поцелуи Майка, да и вообще все, что происходило между ними.
Постепенно она почувствовала, что страх уступает место страсти. Желание Майка захлестнуло ее как волна.
Майк притиснул ее к стене. Он приподнял ее так, чтобы ему не нужно было нагибаться, и теперь их лица оказались на одном уровне. Они целовались и целовались.
Мэгги будто опьянела. Пожалуй, ничего лучше его губ ей в жизни пробовать не доводилось.
Его руки между тем тоже не бездействовали. Они обнимали, гладили, ласкали… А потом Мэгги вдруг осталась одна. Она стояла, всем телом вздрагивая от охватившего ее желания. Майк тоже прислонился к стене — рядом с ней. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы собраться с силами и произнести одну-единственную, но такую важную для него фразу:
— Если это у нас и произойдет, Мэгги, то не оттого, что нам в затылок дышит Коллинз.
Майк посмотрел на женщину в упор. Он знал, что она слаба и ранима, что она в беде и ждет близости с ним как спасения, но не сделал того единственного шага, который отделял их друг от друга.
— Ты должна хотеть меня, Мэгги, — меня!
Мэгги поняла, что он имел в виду. К чему скрывать, ей нравился Майк, но желание не заговорило бы в ней с такой силой, если бы не телефонный звонок Коллинза. Его угрозы и завладевший ею после этого ужас приглушили в ней естественные в обычной обстановке качества — стыдливость, умение реально смотреть на мир и понимать суть отношений между мужчиной и женщиной.