Но факты — вещь упрямая: он не хотел, чтобы она уезжала, но при этом был не в состоянии сделать что-либо, чтобы ее удержать.
Майк уже начал погружаться в сон, когда его внимание привлек какой-то негромкий звук, нарушивший тишину ночи. Он сел на кровати и прислушался. Ему показалось, что кто-то тихонько плакал. Вот чертовщина! Кажется, у него в доме плакать некому.
Майк натянул джинсы и выскочил из комнаты. Неслышно, босиком, он за несколько секунд добежал до гостевой комнаты, где спала Мэгги, и постучал.
— Мэгги? У вас все в порядке?
В ответ он услышал сдавленные стоны, а потом громкий горький плач. Он открыл дверь. Свет горевшей в гостиной лампы позволял рассмотреть, что происходит в гостевой комнате.
Мэгги металась по кровати, сражаясь со своими страхами и невидимыми глазу демонами.
Майк подошел.
— Мэгги, — позвал он снова. — У вас ночной кошмар, просыпайтесь.
Но голос Майка не успокоил ее, а, казалось, внес еще большую сумятицу в ее сны. Мэгги все горше плакала и все больше предпринимала усилий, чтобы избавиться от того ужаса, который преследовал ее в ночной тьме.
Майк склонился над ней и принялся осторожно трясти за плечо.
— Мэгги, — повторил он. — Послушайте меня, Мэгги!
Неожиданно она размахнулась и ударила его кулачком в грудь. Майк присел на край кровати и взял ее руки в свои. Он продолжал разговаривать с ней, хотя и догадывался, что это бессмысленно, и она его не слышит. Она была вне реальности и не реагировала на внешние раздражители. Ее мозг переживал только те события, которые происходили с ней во сне. Майк приуныл: он не знал, как достучаться до ее сознания и помочь выбраться из страшного омута.
Все это время она непрестанно двигалась — видимо, там, в своем сне, она порывалась куда-то идти или от кого-то бежать. Она так ворочалась и извивалась, что одеяло с нее сползло, а потом свалились с плеч и тонкие бретельки ночной сорочки. Теперь, кроме нескольких бинтов, прикрывавших раны на груди, на ней ничего не было. Глазам Майка предстала белая, как алебастр, покрытая легкой испариной кожа. Беззащитное женское тело билось, как задыхающаяся вытащенная на берег рыба.
Майк испытал сильнейшее возбуждение, но усилием воли подавил его и, наклонившись к Мэгги, обхватил ее запястья.
— Прошу вас! — кричала она. — Не позволяйте ему…
— Это я, Мэгги, я — Майк. Не бойтесь. Никто не причинит вам вреда.
— Прошу вас, Майк, — пробормотала она, будто очнувшись наконец от сна, — не позволяйте ему…
— Успокойтесь, — снова и снова говорил он, продолжая держать ее за руки. — Успокойтесь и постарайтесь расслабиться…