Его отрыжка и грубый гогот испортили впечатление благородства, которое он стремился произвести, но все это было ерундой. Предстояло заняться приготовлениями — навербовать в борделях членов экипажа, запастись провизией на неделю, спланировать неожиданную смерть Сомбры. Солнце уже скрывалось за горизонтом, а Эль Галло собирался отплыть в полночь.
Волны ласково ударяли в борт английского судна. Паруса громко хлопали на ветру. Этот звук в другое время будоражил бы Дункану кровь, но сегодня утром каждый хлопок казался ему пощечиной. Голова у него раскалывалась от тупой боли, и он застонал, усилием воли удерживая завтрак в желудке. Ему не хотелось думать о том, что с ним будет, когда они обогнут косу бухты и выйдут в открытое море. Вероятно, он, облокотившись о фальшборт судна, представлял жалкое зрелище, зеленый от морской болезни, разукрашенный синяками и шрамами. Он дал себе клятву больше не топить своей скорби и беды в вине.
Вчера с Холма Виселицы он направился прямиком в ближайшую пивную. Забившись в уголок таверны под названием «Белая лошадь», он потратил большую часть оставшихся у него пиратских денег, уставившись в кружку пенистого эля и надеясь найти ответ на дне. Затем он начал разговаривать сам с собой:
«Мне следовало оставить ее пиратам. Нет, — возразил он себе. — Нет. Я дал клятву защищать ее. Она предала меня! Я ей ничего не должен. Клятва есть клятва. Как бы я ни презирал эту ведьмочку-ангела, я поклялся. В конце концов, совсем не обязательно любить короля, чтобы присягнуть ему на верность».
И он уронил голову на руки, сдаваясь. Эль свел его проблемы до минимума: Лине де Монфор отплывала в Англию утром. Он будет на борту этого корабля. Он должен быть. Кому-то надо оберегать ее от неприятностей.
Таким было его великолепное решение прошлым вечером, принятое после совещания с солодовой закваской. Сегодня оно уже не казалось ему таким великолепным.
Он посмотрел в сторону и снова увидел ее у дальнего фальшборта. Проклятье, корабль был слишком мал. Ему все время приходилось смотреть на безрадостное простодушное лицо Лине, не сводившей глаз с пустого моря, подобно ангелу, обреченному пребывать в чистилище.
В груди у него возникло непонятное и глупое чувство вины. Он попытался подавить его. Почему он должен испытывать угрызения совести? В конце концов, это она стала причиной всех бед. Это она предала его. Он так ей и скажет, будь она проклята. Нужно перестать все время думать о ней. Он сжал кулаки. Вот прямо сейчас он подойдет к ней и выскажет все, что он о ней думает. Сразу же, как только пройдет этот приступ морской болезни.