— Убивают! Помогите! Убивают!
— Замолчи! — рявкнул он, встряхнув ее.
Несколько капель содержимого бутылочки попали ей на накидку. Она задохнулась от ужаса. А что, если ткань начнет расползаться?
Цыган огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что на ее крики никто не откликнулся. После этого он уставился на нее, но не со злобой, а с чем-то, напоминавшим разочарование.
— Убивают? — переспросил он.
Сердце по-прежнему бешено колотилось, и она со страхом смотрела на пятна у себя на накидке, ожидая и боясь, что материя вот-вот начнет расползаться. Он проследил за ее взглядом, и его губы дрогнули в сардонической усмешке.
— Древесный сок сосны, — ответил он на ее невысказанный вопрос.
С этими словами он отпустил ее руку и вытащил еще что-то из кошеля, что-то черное, мохнатое и мертвое. Она инстинктивно отшатнулась. Но это оказалась всего лишь его накладная борода, сильно пострадавшая после того, как он растоптал ее ногами. Должно быть, он, опомнившись, подобрал ее на ярмарке.
— Может быть, хоть таким образом удастся смягчить следующий удар, — проворчал он себе под нос. С этими словами он вылил жидкость себе на ладонь и размазал ее по щекам и подбородку, после чего приклеил накладную бороду.
Напряжение немного спало, и Лине внезапно почувствовала себя очень глупой. Совершенно очевидно, что цыган не собирался причинять ей зла. Тем не менее сдаваться она не собиралась. Она сидела на краешке сиденья, в любую секунду готовая спрыгнуть и бежать.
— Если вы все еще хотите сохранить в своем владении вашу лошадь и повозку, милая, — спокойно заметил он, словно читая ее мысли, — то я предлагаю вам оставаться на месте.
Собственно говоря, у нее не было особого выбора. Она вряд ли могла позволить себе лишиться и повозки, и пони. Она беспомощно сидела и ждала, пока он закончит наклеивать бороду.
Внезапно она осознала всю невероятную глупость происходящего. Она оказалась заложницей мужчины, который, по его словам, намеревался всего лишь защитить ее, которому не нужны деньги и у которого была склонность носить накладную бороду. Ее страх начал медленно уступать место жгучему любопытству.
— А зачем вообще… вы носите эту непонятную штуку? — поинтересовалась она, показав на бороду. — У вас что, не растет собственная?
— Борода? — он одарил ее яростным взглядом. — Раньше у меня росла такая, — заметил он. — Хотя еще несколько таких сумасшедших дней, как этот, и я лишусь не только бороды, но и стану лысым.
Она искоса взглянула на его пышную черную гриву Очевидно, он так шутил. Господи, он мог лишиться доброй половины своих волос, и все равно того, что осталось, хватило бы на двоих. Его кудри ниспадали на шею и на вид казались мягкими.