Потом его пальцы коснулись ее руки. И тепло его кожи разлилось по всему ее телу, прогоняя холод и страх, заставляя таять лед в ее венах. Жест был очень нежным и почти незаметным, но, казалось, от этого краткого прикосновения сила мужчины наполнила ее, успокоив нервы, уняв страхи, ободрив. Он зажег в ней маленькую искорку надежды, что каким-то образом, вопреки очевидности, все будет хорошо.
Мэриэнн чувствовала себя так, словно все происходящее нереально, и она видит сон. А голос священника продолжал жужжать. Нет, это не может быть явью. Она выходит замуж за человека, похитившего ее по пути на венчание с Пикерингом, за того, который поклялся уничтожить ее отца, за самого непонятного, самого сильного и самого опасного человека из всех, кого она знала.
— Я, Мэриэнн Элизабет Уинслоу, беру тебя, Рейф Найт, в свои законные мужья, — во второй раз произнес священник, с пристрастием глядя на нее.
Может ли она сделать это, сжечь за собой мосты, связав себя с ним? Она огляделась вокруг.
Все гости смотрели на нее затаив дыхание, с радостным любопытством ожидая, что она разорвет очередную помолвку. Мать стояла, плотно сжав губы. Безумно вращая глазами, она подавала Мэриэнн знаки произнести слова, которых ждет священник. Брат взирал на нее с обычным непроницаемым выражением. Отец стоял, крепко стиснув руки, и даже сквозь его поседевшую бороду она видела, каким бледным сделалось его лицо, лоб блестел от пота. Но хуже всего были злость и страх, попеременно сквозившие в его глазах. Потом ее взгляд остановился на женихе и утонул в его янтарных глазах, которые, минуя все преграды, проникали в глубину души, как в первый день на Хаунслоуской пустоши.
Его лицо казалось высеченным искусной рукой скульптора из небесного мрамора. Крепкий, мужественный нос, прекрасно вылепленные губы, твердая линия гладко выбритого волевого подбородка. Она вспомнила, как он спас ее от нападения в притоне на Сент-Жиль, как заслонил собой от пули на кладбище. И как не стал смеяться над ее боязнью темноты, а просто принес свечи. Единственный мужчина, которого она хотела себе в мужья и которого она любила. Мэриэнн больше не думала ни о чем. Все ее страхи и волнения исчезли. Глядя ему в глаза, она произносила слова, шедшие из самого сердца:
— Я, Мэриэнн Элизабет Уинслоу, беру тебя…
Когда она закончила говорить, Рейф надел ей золотое обручальное кольцо на средний палец левой руки, и священник провозгласил их мужем и женой.
— И пусть не разорвет никто из людей то, что благословил Господь.
Рейф нагнулся к ней и поцеловал не тем формальным вежливым поцелуем — прикосновение губ к губам, а страстно и яростно. Мэриэнн почувствовала себя почти совсем опустошенной. Когда он наконец отстранился, гости и даже ее мать смотрели так, словно не верили в происходящее. Глаза брата сузились и потемнели, как грозовая туча. А отец… будто испытал облегчение.