Да-а, нет на вас Станиславского: Не верю!
– Партнеры-мартнеры, да. Но сегодня – нет. Завтра тоже нет. Через неделю – да.
– Мастер, ты что! У меня в четверг – нотариус.
А мне что?!
– Тихо-тихо, мастер. – Сбавь обороты. Что-то тебя никогда дома не застать. Мы делаем дело? Или мы не делаем дело?
Мое дело сам знаешь сколько стоит. Знаешь? Напомнить?
Знаю-знаю. Но ты, мастер загнул…
А-А, разгибатъ не собираюсь.
Тихо-тихо, мастер. Поладим, слово. Только ты хоть дома бывай иногда. Как, кстати, баба твоя?
Я пока дома. Баба моя – моя баба. Еще чего хочешь?
Ничего-ничего, это так… Куражливая нотка так и прозвучала: у-у, рогатенький! – Короче! Хорошо бы, ты к вечеру дома был.
– Не знаю, дела… – Ладно, еще созвонимся ближе к вечеру. Ты пока старушку покорми, проследи, ладно? Как договорились.
Э-э, нет! Так они не договаривались! Это Гурген подсунул ему мелкую подлянку. Оказывается, недельное право владения комнатой подразумевает обязанность тетешканья с пиковой дамой.
Судя по тону в трубке, договаривались…
Л-ладно, деваться теперь, некуда. Л-ладно, пусть только Гурген вернется из Баку! Л-ладно, Ломакин ему все выскажет! Дружеское обжуливание: мол, трудно тебе, что ли, кусок хлеба подать и дерьмо в туалете за жиличкой смыть в неизбежных физиологических перерывах, между… любви с тем, – с кем раньше было НЕГДЕ, а теперь комната, почти квартира предоставлена!
Если бы Ломакину комната, почти квартира нужна была для так называемой любви! Л-ладно!
– Л-ладно! – вытолкнул он в трубку. Ладно… Петр.
Ага. Старушенция-то пока жива-здорова? – деловито, компаньонски спросила трубка.
ПОКА – да.
Крепись, мастер! – трубка, хрюкнула смешком. – Она тебя Петенькой уже обзывает? Нет?
Обзывает, – признал Ломакин, скосив глаза в провал коридора, обреченно признал. Не было у него хлопот!
Жиличка-старушка уже добрела до прихожей-зало и, все так же опасно держа нож, таращилась катарактой.
Тогда будь, мастер. Не скучай. И к вечеру постарайся быть. И эта… береги ее.
Кого?
Старушенцию. Не бабу же свою! – со знанием подтекста еще раз прокуражился голос. – Если что, звони.
Если что, он не позвонит. Пошли вы все! Ему, Ломакину, ваши бы заботы! Однако, Гургенчик, спасибо за подарочек-довесочек, спаси-и-ибо!
Петенька, кто там в телефоне был?
Петенька! – категорично, в сердцах объяснил Ломакин.
А-а… Вот я так и знала. Рыбка-то почти готовая, Петенька. Кушать будем?
Сыт. По горло! – невольно перенес он раздражение на безвинную жиличку.
Вот и хорошо, вот и покушаем… – она явно чего-то ждала от него. Масла? Хлеба-булки? Сервировки стола?