ВИКТОР. Четыре. Три есть, еще тысячу у соседа займу, больше не могу.
ЛАРА. Ладно, восемь.
ВИКТОР. Четыре. Ну, с половиной.
ЛАРА. Пять потянешь?
ВИКТОР. Ладно. Но не больше. Ну и сволочь же ты.
ЛАРА. Десять!
ВИКТОР. Хорошо, хорошо, пять!
6
Виктор нервно ходит по комнате, прижимая к уху телефон. Стук двери. Входит Ирина, бросает на пол сумки.
ИРИНА. Что происходит? Почему ты меня не встретил? И телефон занят все время!
ВИКТОР (жестом показывает: «Я жду ответа, подожди!»). Алло? А кто знает? Я три часа звоню уже! С кем поговорить, чтобы меня пустили? Я понимаю, что реанимация, но… Кто у вас за что отвечает вообще? В каком она состоянии хотя бы, вы можете сказать?
ИРИНА (подходит к пустой кроватке, смотрит; сползает рядом).
Она умерла, да? Виктор!
Тот не отвечает, слушает, что ему говорят.
Она умерла… Я так и знала… Я предчувствовала… … (С тихим воем ложится ничком на пол). Я не хочу жить.
7
Ирина в больничном халате сидит перед Психиатром в его кабинете. На заднем плане застекленная дверь.
ПСИХИАТР. Ирина, давайте все-таки определимся. Вчера вы говорили, что ваша дочь… Что ее нет.
ИРИНА. Умерла.
ПСИХАТР. Да. А сегодня вы говорите, что она жива.
ИРИНА. Я хочу уйти отсюда.
ПСИХИАТР. Обязательно. Но чуть позже. Так все-таки?
ИРИНА. А разве так не бывает, что человек и жив, и мертв?
ПСИХИАТР. Нет. Бывает состояние комы, летаргического сна…
ИРИНА (нетерпеливо). Я не об этом! Понимаете, мне надо ее видеть. Когда я ее не вижу, я знаю, что ее нет. Что умерла. А когда вижу, то понимаю, что она жива.
ПСИХИАТР. Она жива. Ваш муж стоит с ней на руках — вон там. Видите?
ИРИНА (вскакивает, подходит к застекленной двери, приникает лицом к стеклу, улыбается, шевелит пальцами). Она была в реанимации.
ПСИХИАТР. Совершенно верно. Банальное пищевое отравление. Опасное, конечно, но все уже позади. Ее выписали еще три дня назад. Вы помните это?
ИРИНА. Я хочу ее взять. Приласкать. Она тоже хочет.
ПСИХИАТР. Чуть позже, хорошо?
ИРИНА. Привет, Марфенька! Моя девочка! Мое сокровище! Моя жизнь! (Психиатру.) Знаете, я любого могу за нее убить.
ПСИХИАТР. Этого мы и боимся.
ИРИНА. Думаете, я убью Виктора? Нет, хотя надо бы. За такие шутки…
ПСИХИАТР. Вы это напрасно. Он не шутил, да и кто шутит с этими вещами? Он же не монстр какой-нибудь. Я говорил с ним: он элементарно не успел ничего вам объяснить, а вам сразу ужасы померещились. И вы…
ИРИНА. Не успел? Он нарочно не успел! Он дал мне время, чтобы я подумала… Он хотел посмотреть, как я схожу с ума! Отомстить за то, что я уехала! Конечно, он считается нормальным, поэтому вы ему верите. А я считаюсь ненормальной, мне можно не верить. Это несправедливо. Я его убью, но потом. Как-нибудь незаметно. То есть — чтобы не догадались. Поедем с ним в Париж, залезем на Эйфелеву башню. Я попрошу его встать на ограду, на перила. А он хвастун, он не откажется. Залезет, и я тихонько столкну. Нормальный план?