ИРИНА. Я не пью кофе.
ПСИХИАТР. Знаю. Вы пьете только воду и едите только хлеб. Почему?
ИРИНА. Я не имею права получать удовольствие, когда моя дочь мертва. У вас есть дети?
ПСИХИАТР. Пока нет.
ИРИНА. И не надо. Это такой геморрой. Сойдете с ума, как я.
ПСИХИАТР. Вы не сошли с ума. Это просто защитная реакция психики на шок. Это пройдет.
ИРИНА. Да, наверно… Буду ходить на могилку, украшать цветами, плакать… Буду даже наслаждаться этим. Вы знаете, что люди страшные сволочи, они обожают горе, потому что им можно наслаждаться. И, знаете, все хотят войны. Я это чувствую. Люди не понимают, зачем живут. Единственный смысл — дети. Детей они не хотят. Что остается? Война. Когда война — все при деле. Красивые чувства сразу. Патриотизм. Чувство долга. Любовь к родине. Все радостно погибают. Появляются герои. Мужчины наконец займутся делом. Они должны воевать и работать. Работать скучно, войны нет, что мужчинам остается? Женщины. Вы все с ума посходили: телевизор, кино, журналы, везде голые женщины, вы хотите постоянно смотреть на это голое, щупать, иметь его. Но детей вы не хотите!
(Наклоняется через стол, говорит громким шепотом, глядя в глаза Психиатру, со странной улыбкой). Сделай мне ребенка. Ты красивый, здоровый, это видно, я тебя прошу, сделай мне ребенка! Это что, трудно? Раз — два — и готово! Я ведь тебе нравлюсь! Я вижу. Я ведь ненормальная. А вам с ненормальными интересно. С нормальными вам скучно, а с такими, как я — умрешь от смеха! Хочешь меня, да? И я тоже. Сделай мне ребенка, я прошу. Тебе жалко? (Говоря это, встает, огибает стол, приближается к Психиатру, а потом бросается на него с объятиями).
Он нажимает на кнопку: оглушительный зуммер.
8
Квартира Чембуковых. Олег Семенович ужинает, скромно выпивая по ходу дела пару стопок водки, наливая себе из графина. Входит Нина Кирилловна с тарелкой.
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ (продолжает рассказ). Так вот, она мне говорит, причем смотрит вот так вот, вот такими вот глазами, а глаза красивые, конечно, и говорит: я учила, как могла, но у меня серьезные жизненные проблемы. Может, говорит, я вам расскажу, и вы поймете, только не здесь, конечно, а где-нибудь. Она имела в виду: в приватной уютной обстановке.
НИНА КИРИЛЛОВНА. Ты хочешь сказать, она готова за экзамен тебе, старику, отдаться?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Какой я старик, это еще вопрос. Михневич тоже старик, а такой ходок, что пыль столбом, все знают. Главное — для нее это ничего не стоит! За экзамен предложить себя — да не вопрос!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Я не знаю, чему ты удивляешься, пора привыкнуть.