Но в сорока кабельтовых происходили события весьма печальные и для русского флота…
– Ближе не подойти, вашбродь, – виновато обратился младший боцман Востряков к командующему катером, мичману Ратькову. – Сами ведь чуете, как жарит!
– Да чую, чую! – раздраженно ответил офицер. – Вижу, что они там сами все заранее за борт сиганули, видя наше приближение…
А катер действительно просто наткнулся на стену нестерпимого жара, которым «дышал» погибающий «Орел», очень хотелось даже слегка отвернуть назад, чтобы не находиться в этом аду. И было совершенно понятно, что на борту живых уже быть не может – неспособна выдержать человеческая плоть такую температуру.
Катер сделал к борту «Жемчуга» пять подходов (еще два – весельная шлюпка). Всего спасли около полутора сотен орловцев…
– Где хоть один офицер? – недоумевал Ратьков.
– Так что, ваше благородие, ни одного найти еще с полчаса до вашего прихода не могли. Боцман Павликов броненосцем командовал, – отозвался один из матросов. – По всем батареям офицеров искали – все переубиты.
– А в машинном?
– Там, над бронепалубой – вообще геенна огненная: ни спуститься, ни подняться, – отозвался еще один. – Из низов здесь вроде совсем никого.
– Ладно, братцы, – мичман никак не ожидал такого ответа, – отдохните пока. И… Спасибо вам!
– Рады стараться! – совсем небодро и вразнобой выдохнули в ответ те, кого только что выдернули из пучины.
– Живых там больше нет, – Вирен хоть и не был уверен в своих словах, но оставлять «Орла» на плаву и уходить было нельзя: кто его знает, выгорит корпус, подойдут японские миноносцы, поднимутся на борт… Еще не хватало, чтобы увели на буксире в Японию, тогда позора не оберешься.
– Топить? – деловито осведомился Левицкий.
– Разумеется. Подходите на три кабельтовых и отдайте приказ своим минерам приготовить оба аппарата левого борта…
– Смотрите! – протянул руку в сторону «Орла» штурман, хотя это было совершенно излишне – и так все не отрывали взглядов от броненосца.
Над умирающим кораблем поднялся столб пламени, причем произошло это с левого, невидимого сейчас с «Жемчуга» борта. Сразу обозначился заметный крен и бывший флагман эскадры стал заметно валиться на тот самый левый борт.
– Неужели уже японские миноносцы? – недоумевали на мостике крейсера.
– Скорее огонь добрался до погребов средней шестидюймовой башни, – высказал предположение Левицкий, – уж больно по месту совпадает…
Еще пара минут, и «Орел» окончательно лег на борт, а чуть позже перевернулся кверху килем.
– Прими, Господи, души рабов своих! – закрестились на «Жемчуге».