— Что снимать?
— Серию о его кончине. Мы же говорили об этом. Одна из намеченных двух серий. О его смерти, прижизненных и посмертных чудесах.
— У вас прямо по Евангелию: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамений» [24] и чудес. А как же без сценария снимать? Ничего? Что Бог на душу положит?
— Мы поедем и снимем интервью с людьми, которые знали старца, — не обращая внимания на мою иронию, уверенно ответила Валерия.
— А какие вопросы будете людям задавать? — поинтересовалась я.
— У нас еще две недели. Вы успеете придумать… Нам только нужны ваши паспортные данные, чтобы билет купить.
— Нет, Валерия, вопросов придумывать не буду и никуда с вами не поеду.
— Вы нас бросаете?
— Я закончила институт кинематографии, знаете, да?..
— Да, мы знаем, конечно…
— Там нас учили, что создание фильма, хорошего, конечно, фильма — очень энергозатратный процесс. Думать надо много… Если вы можете как-то по-другому — научите меня!
— Хорошо, я передам всё батюшке.
— Передайте. Жду ответа.
Но обо мне как будто забыли. Жалко было потраченного впустую времени, несостоявшегося дня рождения, себя, лишенную законного отдыха и, кажется, гонораров…
Я стала надолго уходить в лес, который только и успокаивал. Бродила от поляны к поляне и почти не находила грибов, потому что была погружена в воображаемые споры с игуменом, доказывая порочность подобного делания и предлагая тактические и стратегические кинематографические ходы. И все время просила старца Паисия быть свидетелем этих мысленных разговоров и к игумену в них обращалась не как к зарвавшемуся дилетанту, но выбирая выражения, с полным уважением к сану… Однажды так увлеклась, что забрела в неизвестную чащобу — под вечер, когда солнце начинало уже закатываться за горизонт. Я села на поваленное дерево с упавшим сердцем, вспоминая, какие страхи пережила, когда заблудилась в лесу лет пятнадать назад. И теперь наступаю на те же палки…
— Паисий, это всё из-за тебя. Что мне теперь делать… Паисий…
С полчаса я сидела не в состоянии никуда двинуться… А в лесу сгущались сумерки. И вдруг услышала отдаленный лай, который становился всё ближе, ближе. Через несколько минут из темных елок прямо на меня выскочил Бой, березовский общественный огромный кобель, который часто сопровождал компанию наших тетушек… Он-то и вывел меня на дорогу. Хорошая собака… Побежала, как оказалось, в лес сама по себе! Несомненно, это старец Паисий дал Бою такое задание!
От игумена не было никаких вестей. Мне позвонили, когда я уже вернулась в Москву, и пригласили на встречу со съемочной группой. Настроение у режиссера, и у игумена, и у Валерии было радостное. Они взахлеб рассказывали мне про съемки: игумен с режиссером полтора дня снимали на Афоне, а секретарь игумена Валерия с переводчицей — неделю в Греции.